30 октября в России – День памяти жертв политических репрессий. Через год, когда узаконенному еще Верховным Советом РФ памятному дню исполнится четверть века, об истории репрессий в Отечестве, несомненно, будут говорить много и амбивалентно на уровне руководителей государства, на общественных и академических мероприятиях и конференциях. У меня же потребность высказать несколько мыслей по этому поводу возникла сейчас. Но, оказалось, что и многие конгениальные приятели и коллеги тоже думают – сейчас и чем дальше, тем больше (и не всегда однозначно) об этом дне и о памяти отдельно взятых людей и целых поколений в связи с преследованием инакомыслящих в любой России. И не только потому, что отдельные представители инакомыслящих – их близкие.

«Новый Регион – Челябинск» в контакте, Одноклассниках и Facebook*

Мне в ходе работы над несколькими проектами, связанными, в том числе, и с аспектами семейной истории, пришлось в последнее время столкнуться с довольно жесткими трактовками по поводу того, почему дети – внуки ссыльных кулаков или интеллигенции, сделавшие в советское время впечатляющую карьеру советских руководителей, постепенно свели на нет или вообще, когда карьера резко пошла в гору, в мгновение ока разорвали отношения со своими менее успешными родственниками из той же пораженной в правах категории граждан. Дети и даже внуки этих чиновников и директоров как о совершенно нормальном поведении говорили: «Но ведь отец (дед) делал к этому времени уже впечатляющую карьеру, а связи со всеми этими репрессированными родственниками не приветствовались. Ведь тогда и в анкетах о «политических» родственниках старались не писать. Нужно было как-то вырваться из той ситуации. Кто как мог, так и выкручивался». Вот так и получалось, что сначала «неудобную» родню (зачастую папу- маму, брата – сестру) «вычеркивали» из анкетных данных – чтобы вступить в партию, получить должность или просто поступить в институт, а потом «удаляли» из своей «удавшейся» жизни. Разумеется, так делали не все, но многие поступали подобным образом. В результате, изломаны были и жизни репрессированных, и память о них не пережила даже двух поколений. Мне показалось, что именно личностная деформация – самый ужасный итог репрессий.

Андрей Маковецкий, историк ( Москва) :

– Конечно, из спецпоселков, из лагерей люди стремились вырваться любой ценой, особенно важно было вытолкнуть из этой зоны небытия детей. Выправляли документы, договорившись со служащими спецкомендатуры, поскольку даже после отмены ряда ограничений для репрессированных в 47, а потом в 49-м году оставались негласные установки: не брать детей кулаков или иных «политических» в мединститут, на оборонные специальности, не принимать в комсомол, не то, что в партию. А молодежи ведь нужно было социализироваться. Не знаю, может быть, многие из совершивших рывок хотя бы в приличную профессию просто пытались забыть и – далее – оградить от давящего прошлого ( которого многие стыдились, хотя вины и не понимали) своих детей?! Но я уверен – знаю из бесед с этими людьми, – что это прошлое их не отпускало, преследовало в страшных и – кто знает – в ностальгических снах. Ведь где бы не прошли твоя юность или детство – это с тобой навсегда.

Постановление ВС РФ о том, что зародившийся среди диссидентов – узников советских лагерей, день 30 октября как день политзаключенных нужно сделать всероссийским днем памяти всех жертв репрессий, было одним из первых принятых в стране документов после прихода Ельцина к власти. Я и до сих пор считаю, что он молодец. По сути, впервые в России правительство перед населением повинилось: да, ребята, это государство было бесчеловечным. Все это глупости: «мол, он сам из семьи раскулаченных, пострадавших от советской власти, поэтому и настоял на принятии такого постановления ». Горби тоже внук раскулаченного, однако это во время его руководства страной ОМОН «разорвал» и разогнал «живую цепь» из почти 4 четырех тысяч человек со свечками – не с автоматами Калашникова! – когда в 1989-м от здания главного советского КГБ они как живой поминальный костер двинулись на «самостийный» митинг на Пушкинскую площадь. Нет, Ельцин, по историческому счету, признал вину государственной машины перед собственным народом.

Второй раз, кстати, вербально о репрессиях и безвинно погибших гражданах только через 18 лет сказал Дмитрий Медведев: «Я убежден, что никакое развитие страны, никакие её успехи, амбиции не могут достигаться ценой человеческого горя и потерь. Ничто не может ставиться выше ценности человеческой жизни. И репрессиям нет оправдания». И он тоже молодец, это такая зарубочка на будущее: поколение, родившееся в 60-е, встав у руля, преследовать сограждан за инаковость сознания не будет. Это просто здорово.

Что я думаю в преддверии этого дня? Нам нужно научиться разговаривать и слышать друг друга. Чтобы репрессии – по национальному, сословному, мыслительному и прочим признакам никогда больше не могли повториться. От руководства государства и политиков многое зависит, но от нас – общества, конечно, больше.

И да, сохранение и восстановление – даже по крупицам – памяти о репрессированных, в плане самосохранения здравомыслия нации и отдельной личности имеет колоссальное значение.

Сергей Миронов, преподаватель ( С- Петербург):

– Когда 30 октября «узаконили» как День памяти жертв политических репрессий, моя бабуля поинтересовалась: «А с какого периода отсчитывают гонения, мои дедушка с бабушкой, сосланные после Польского восстания 1863-го, считаются?!»

А ведь, и правда – наши отечественные история с географией сплошь кишат преследованиями инакомыслящих. 30 октября больше вспоминают жертв 1937- 38 годов. Но ведь были политкаторжане и до, образно говоря, 1917-го года. Народовольцы, чайковцы, первомартовцы. Да те же социал-демократы. Так что 30 октября – это день памяти для каждого, чьи предки родом из Российской империи или СССР.

Андрей Маковецкий:

– Еще не забывайте, были декабристы. Для них даже персональную каторгу «во глубине сибирских руд» – печально знаменитые Нерчинские рудники «организовали».

Екатерина Истрицкая:

– А Радищев?!

Игорь Лобанов, музыкант ( С- Петербург):

– Вот-вот. По тем законам все эти люди – преступники. По нынешним категориям – подвижники, пассионарии, жертвы, герои, самые обычные люди…

Но как их много! Хотя, конечно, по любым историческим меркам репрессии ХХ-го века перемололи судьбы колоссального количества, как правило, ни в чем не повинных людей, просто оказавшихся в то или иное время не в том месте, не в том качестве или просто родившихся не в той семье…

Если копнуть историю каждого из современников – в ХХ-м веке или глубже – обязательно отыщется родственник – диссидент, расказаченный, космополит, бомбист, декабрист, старовер или иудей…

История с географией в этом – политическом – смысле у нас тоже неразделимы.

Я думаю, то, о чем Екатерина говорит – что люди забывают или вычеркивают репрессивные страницы семейной истории, – часто вызвано незнанием этой истории. Если бы узнали, кем или какими были предки, не стыдились бы их «неуспешности», а гордились бы или жалели, многое бы поняли в них, истории государства российского и, как ни странно, в себе… Другое дело, что чрезвычайно сложно что-то узнать о репрессированной родне, особенно теперь, когда с февраля 2013-го персональные данные дополнительно «засекречены». Но и ранее у многих моих знакомых просто опустились руки в 90-е, и они не довели до конца начатый процесс посмертной реабилитации своих предков: из органов письма идут долго, много несоответствий, часто данные вообще отсутствуют. Понятно, что восстановление честного имени нужно не этим уже ушедшим, замученным тяжелым трудом и скверной повседневностью людям. Это нужно их живым потомкам. Но все как-то криво – косо у нас.

И записывать воспоминания уцелевших в тюрьмах и лагерях было не принято, да и просто опасно. Когда же стало можно – уже спросить не у кого…

Андрей Маковецкий:

– Забывают или вычеркивают страшные страницы и потому, что многие боялись узнать правду, инстинктивно стыдились наложенного государством наказания: а вдруг что-то ужасное предки совершили?! Так была выстроена идеологическая модель, от штампов в голове нелегко освободиться.

Нужно, но это личный выбор каждого.

Екатерина Истрицкая:

– А возможно, желание не знать о прошлом, от которого инстинктивно большинство не ждет ничего ободряющего, возникло у нас, переживших за три – четыре поколения множество катастрофичных трансформаций потому, что просто – напросто накопилась усталость, как у металла. Вот вроде все с самолетом в порядке, все агрегаты ухожены, проверены, а происходит крушение, потому что – «износ металла». Общество тоже переживает такие периоды «износа». Нужно пожить в сытом и тихом, добром и вежливом мире, чтобы восстановиться. А у нас – российского (советского) общества, увы, нет таких мирных «реабилитационных» периодов.

По сути, 30 октября должен стать самым мирным днем в России. Семейным днем. Печальным, отрезвляющим.

Нина Келдыш, физик (Москва):

– Да- да, отрезвляющим. Особенно на фоне очередного противостояния, и даже не одного, когда опять разнородные группы друг друга не слышат и не желают слышать, хамскими обзывательствами (и это в лучшем случае: «либерасты», «ватники», «укропы» и пр.) заменяя аргументы. Когда одни в пылу очередного недовольства и на почве исторической безграмотности «возлюбили» Сталина и начинают эти бесчеловечные безумные подсчеты: не 20 миллионов, а 3, а то вовсе всего лишь 800 тысяч в репрессиях 30-х загубили… Мне милее философия Достоевского про слезу ребенка… И многим тысячам соотечественников, просто уверена, именно такая «калькуляция» по душе.

А другие начинают прозрачно намекать: вот Путин день памяти жертв политических репрессий игнорирует, пресс- секретарь сказал: «Тридцатого (октября) пока у президента иные планы. Пока таких мероприятий не планируется» – неужели значимость события главе государства неясна?!

Извините, вам что, для того чтобы к Соловецкому или иному монументу памяти со свечкой или внуком прийти, запрос в архив по поводу репрессированного дядьки сделать обязательно президент в компанию нужен?! Без него нравственные ориентиры расплываются?!

Отрезвление обществу необходимо. Просто чтобы не озвереть.

И по поводу инакомыслящих. Все эти противостояния как раз, по-моему, и происходят потому, что большинство из нас не потрудилось подумать, узнать, сопоставить и в результате понять других, а иногда и самого себя. Ведь, правда, до 94-го не было сомнений в том, что именно с Ельциным и его реформаторами нам по пути. Только ведь и они тоже насаждали тоталитарное мышление – правильно лишь то, что мы глаголем. Никаких ответвлений влево или по центру. В результате слили чужие светлые идеи за 5 лет в клозет истории. И мы, общество – миллионы вполне адекватных людей – тоже не задумываясь, свернули с пути, вместо того, чтобы продолжить по нему идти в более уместной компании.

Так что, мышление – то или иное – будет в любом обществе приятной переменой…

Москва – Санкт-Петербург – Челябинск, Екатерина Истрицская

* Продукты компании Meta, признанной экстремистской организацией, заблокированы в РФ.

© 2015, РИА «Новый День»