В Общественной палате Свердловской области общественники и депутаты местного и федерального уровней обсудили нашумевший закон о домашнем насилии, который предусматривает в том числе меру судебного запрета для нарушителя на приближение к жертве, совместное проживание или общение. Законопроект часто критикуют, что было и сегодня – никто из спикеров документ не поддержал. Большая часть присутствующих выступили против, потому что видят в таком законе влияние запада с его феминизмом и гей-парадами, которые не сочетаются с нашей духовностью и скрепами. И лишь некоторые обратили внимание на слабые места самого проекта, указав, что с насилием бороться надо, но для этого не нужен закон, все законы уже есть, только их несоблюдение редко карается. Почему закон плохой по мнению церкви, полиции, правозащитников и парламентариев – в нашем материале.
Людмила Виноградова, член Общественной палаты РФ, судья в почетной отставке:
– Я уверена, что действия по внедрению законопроекта в российские законы – это часть глобалистского проекта по сокращению народонаселения. Предлагала бы с этой точки зрения смотреть на законопроект, а не с той эмоциональной точки зрения, которую дают лоббисты.
Женщины – мы такой народ, нас разжалобить можно на раз-два, сказали плохое – могу расплакаться или обидеться. И что? Привлекать к ответственности?
Евросоюз выделяет деньги на борьбу с семейным насилием, а у нас насилия нет, но деньги получить-то надо! Почему мы всей страной должны страдать из-за того, что какие-то НКО с иностранным влиянием хотят получить финансирование?
Лилия Будкевич, замначальника отдела свердловского областного главка по делам несовершеннолетних:
– В повторном нанесении побоев были замечены 402 человека. Мы отмечаем рост таких преступлений, и это связано с тем, что люди чаще стали обращаться, и с тем, что органы внутренних дел лучше работают на профилактику.
Я хочу сказать одно: это (судебный запрет, – прим. ред.) нарушение конституционных прав, и никогда органы внутренних дел не пойдут на то, чтобы без судебного решения выносить даже временные ограничения на конституционные права человека. Такой закон не может быть принят, однозначно.
Максим Миняйло, настоятель Храма-на-Крови:
– Насилие в отношении женщины или ребенка недопустимо, на этой позиции мы стояли и будем стоять. Но этот законопроект – хотели как лучше, получилось как всегда. Какие он открывает угрозы? Угрозы разрушения семьи. Семья настолько тонкая вещь, что регулирование должно быть деликатным. Вот решили поднимать сельское хозяйство, закупили химикаты, а потом все пчелы погибли. А кто делал это? (неправильно распылил химикаты, – прим. ред.). Это ведь не священник и не врач делал, а представитель министерства. Некоторые святые отцы говорили: не надо видеть бога, посмотри на пчелу и ты поймешь, как устроен высший разум. А семья – это не пчелы. Мы получим кровопролитие. А коррупционный фактор? Когда чиновник будет решать, было насилие или не было? Мы знаем, что этот закон – это не наша природа, он чуждый нашим традиционным религиям: и православию, и мусульманам, и иудаизму. Этот закон, безусловно, враждебен государству нам нужно идти другим путем.
Ирина Литвинова, советник уполномоченного по правам человека в Свердловской области:
– У уполномоченных есть информация не только на основе поступающих обращений, но и от другого источника – от женщин, которые сами преступили закон. В шестой колонии находятся 40 женщин, которые отбывают наказание за преступление в отношении сожителей, которые их обижали. Из сорока тридцать девять согласились пройти опрос. 36 из них сидят за убийство, еще трое – за покушение. Все они признавали, что система профилактики не работает, все они обращались и не получили помощи. Трое в день совершения преступления обращались в полицию и не получили помощи! У нас были ситуации, когда полиция через десять дней после обращения присылала ответ – «у нас много других дел», были случаи, когда полиция указывала место, где находится женщина, и насильник приезжал и расправлялся с ней.
Нужно работать с семьей, пока не случилось беды. Мы законопроект показывали эксперту, обсуждали. Мнение уполномоченного: нужно защищать семью, но нужно защищать и жертву насилия. По законопроекту мнение такое: даже если и примут, он не будет работать.
Игорь Мороков, уполномоченный по правам ребенка в Свердловской области:
– Что касается предписания – ни в какие рамки правозащитные не вписывается единоличное принятие такого решения. Далее. Я не увидел медитативных технологий – когда мы будем учить людей договариваться? Я не увидел, как можно обжаловать решение (о судебном запрете, – прим. ред.). Многое вызывает сомнение и никакого отношения к правозащите не имеет. Но нет худа без добра, документ появился – мы собрались и начали обсуждать проблему. А проблема существует. Но если принять закон, он внесет еще большую сумятицу в те законы, которые уже существуют.
Лариса Лазарева, президент организации по содействию семьям с детьми в трудной жизненной ситуации «Аистенок»:
– Я говорю от центра «Аистенок» и еще 33 кризисных центров, мы все понимаем, что это такое, когда насильник преследует жертву, и не только ее, но и ближайшее окружение, и даже в наших центрах. Про предписание нам не понятно – кто это будет контролировать и куда отселять, если у нас минсоцполитики даже сократило количество мест для попавших в трудную ситуацию.
У нас по данным Росстата более 16 млн семей подвергались насилию. Европейский опыт показывает, что специальный закон о профилактике эффективнее, чем разбросанные [нормы по законопроектам]. В случае принятия закона женщина будет защищена государством.
Мне кажется, противники закона оперируют какие-то другими понятиями – гейпарады, истерия феминисток, иностранные агенты и прочее. Неужели бить годами, унижать, травмировать детей – это норма, а развестись – не норма?
Зачем сохранять такую семью, чтобы дети впитали такую модель и транслировали сначала в садике, а потом и во взрослой жизни?
Ольга Баранец, общественный Уполномоченный по защите семьи Ленинградской области
– Вчера в Санкт-Петербурге у нас было сразу три круглых стола по этой теме. Пришли женщины с проблемами, у кого ребенок в компьютере все время проводит, у кого онкология, а мы тратим время на обсуждение этого законопроекта. [Лазарева] рассказывает про женщин, которые в тапочках бегают [убегая от домашнего тирана], но этот закон – он вообще про другое, он не про уголовное, ни про административное нарушение.
Смотрите, я сейчас над вами совершила психологическое насилие – я смотрела в глаза, я повышала голос и я махала руками – в немецком законе это психологическое насилие. А нам не притащат такие инструкции?
Чтобы узнать, почем сейчас родина, достаточно зайти на сайт Совета Европы – они выделяют деньги, которые будут направлены на мероприятия по продвижению этого законопроекта в России. Совет Европы уже требовал от нас легализовать проституцию, принять секспросвет. 18-19 февраля приедут в «Ельцин-центр» вас учить, уже кто-то выиграл, приедут из Польши, Италии, Испании.
Андрей Брезгин, председатель совета общественного движения «Мужской путь»:
– Я – отец пятерых детей. Многодетные семьи всегда были там, где традиционные семьи, где церковь. У нас насилие всегда пресекали, всегда были отец, братья, которые могли постоять за нее. Но в принципе беспредела не было. Домохозяйства, где мужчина добытчик и наставник – там росли мужественные мужчины и женственные женщины. Потом хозяином стало государство и стали разрешены аборты и разводы. По этому закону – об этом говорят в Европе – детей изымают и отдают в семьи с … с сомнительной репутацией. В данном случае хозяином будет не государство, а НКО [которое продвинет законопроект]. Законом интересуются феминизированные особы, которые хотят извлекать деньги.
Мои друзья в Европе говорят – если мужчина скажет [о насилии в свой адрес], над ним посмеются, если женщина скажет, его сразу в наручники, сразу. Вопрос – зачем мужчинам нужно будет создавать семью?
Есть шутки про всемирный заговор, а когда про это читаешь, понимаешь ,это не шутки ,а так и есть. Наши семьи будут уничтожаться нашими руками.
Максим Иванов, депутат Госдумы от Свердловской области:
– В ноябре на базе нашего комитета проводили аналогичные слушания по закону Пушкиной, на нашем круглом столе никто «за» не выступил. Но если бы проблемы не существовало, то и не обсуждали бы. Меры должны носить комплексный характер, к гадалке не ходи. Если бы правоохранители своевременно реагировали и не на бумаге, а реально пользовались полномочиями! У нас в Алапаевске случай был – женщина неоднократно жаловалась, что ее сын избивает, и пока он ее не убил, никто не отреагировал.
Мне кажется, надо не принимать закон, не изобретать велосипед, а накачать шины, смазать шестеренки и пользоваться тем, что у нас уже есть.
Предлагаю выйти с резолюцией – рекомендовать разработать областную программу по профилактике семейно-бытового насилия.
Вячеслав Погудин, депутат заксобрания Свердловской области:
– В 90-е все видели, что творилось: десятки и сотни детей в подвалах ,на теплотрассах, вокзалах. Это большая беда и большая трагедия. Я работал детским хирургом и видел следы этого насилия. Теперь мы живем в 2020 году и понимаем, что вынуждены обсуждать и думать о том ,что сегодня эффективность профилактической работы очень низкая. Нужно понимать – закон хороший, добротный, продуманный, чтобы развернуть бронепоезд? Или не хватает чего-то другого? На мой взгляд, нужна система профилактики, там [в законопроекте] я не увидел этого желания или возможности. Тушить пожар, когда все валится и трещит в семье, это не то, а профилактика – она значительно глубже.
Екатеринбург, Светлана Загороднева
Отправляйте свои новости, фото и видео на наш мессенджер +7 (901) 454-34-42
© 2020, РИА «Новый День»