РИА «Новый Регион» публикует ответы российского политика Константина Затулина на вопросы читателей агентства. В первой части Затулин прокомментировал ситуацию с падением рейтинга «Единой России», итоги выборов в Южной Осетии и перспективы развития ситуации в Приднестровье. Остальные ответы на поступившие вопросы будут опубликованы на сайте «НР» во вторник, 13 декабря.

Анна (Севастополь): Уважаемый Константин Фёдорович, все ли Вы сделали из запланированного, будучи депутатом Государственной Думы РФ?

Константин Затулин: Нет, далеко не все. И не столько потому, что 4 и даже 8 лет, проведенных в прошлом и нынешних составах Государственной Думы, было мало, сколько потому, что во многих вопросах не имел действительной поддержки своих коллег по фракции и Комитету, если исполнительная власть не давала им «отмашки». Как ни странно, в Первой Государственной Думе, отличавшейся многопартийной чересполосицей и вдвое сокращенным сроком полномочий, я сумел добиться гораздо большего.

Судите сами. В Первой Государственной Думе впервые образованный Комитет по делам СНГ и связям с соотечественниками провел примерно полтора десятка публичных парламентских слушаний по наиболее острым проблемам постсоветского пространства – по приднестровскому и карабахскому конфликтам, Крыму и Севастополю, положению русской диаспоры за рубежом, причинам и последствиям распада Советского Союза, отношению к натовской программе «Партнерство во имя мира», перспективам российско-белорусской интеграции, положению на Украине и в Казахстане и др. Мы, можно сказать, изобрели и потом узаконили в регламенте Государственной Думы саму форму привлечения общества к законотворческой работе, проведя первые в истории нового российского парламента открытые слушания в феврале 1994 года (они были посвящены российско-грузинским отношениям и затронули крайне болезненные вопросы грузино-абхазского и грузино-осетинского конфликтов). Участие представителей министерств и ведомств, наряду с независимыми экспертами и журналистами, позволяло не только четче представлять мотивацию принимаемых решений, но и влиять на них, добиваясь лучшего понимания национальных интересов у всех участников процесса.

В прошлой Государственной Думе, где я был рядовым депутатом, Комитет по делам СНГ практически не проводил никаких парламентских слушаний, ограничиваясь, в крайнем случае и с большой неохотой, так называемыми «круглыми столами». Эту тактику продолжил и Комитет по делам СНГ и связям с соотечественниками нынешнего состава, хотя поначалу мне удалось добиться проведения, по крайней мере, двух очень важных публичных обсуждений: об отношении к признанию Южной Осетии, Абхазии и Приднестровья, прошедших весной 2008 года за полгода до августовского конфликта, и о судьбе так называемого Большого Договора о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Россией и Украиной, который требовалось продлить или прервать, объявив об этом в сентябре 2008 года за полгода до истечения его срока действия. По мере освоения ЛДПРовца Алексея Островского в кресле председателя Комитета, демонстрировавшего крайнюю степень преданности Кремлю, руководству Государственной Думы и даже «собаке дворника, чтоб ласкова была», все опять вошло в колею «закрытых» заседаний и «круглых столов».

Между парламентскими слушаниями и «круглыми столами» – две большие разницы, как говорят в Одессе. В то время как парламентские слушания – вполне официальное действие, выходящее на уровень рекомендаций парламента исполнительной власти, «круглые столы» – в лучшем случае, обмен мнениями, без обязательств и последствий. Может быть, нашим дипломатам, исполнительной власти вообще выгоднее принимать те или иные решения за закрытыми дверями, без объяснений не только с обществом, но и с его избранными представителями – депутатами, но это далеко не всегда так полезно и необходимо даже в вопросах внешней политики, как принято полагать. К чему секретить принципиальные основы наших отношений со странами СНГ, с нашими соотечественниками за рубежом? В большинстве случаев туман напускается только потому, что на самом деле не хватает стратегии, последовательности или не хочется признавать текущих ошибок в осуществлении политики.

В Первой Государственной Думе мы подняли вопрос об отношении к нашим соотечественникам за рубежом, добились создания Правительственной комиссии для рассмотрения их дел, впервые в 1995 году заложили в бюджет строку расходов (25 млн тогдашних рублей) на их нужды. В июне 1995 года провели первый съезд русских общин и организаций из ближнего зарубежья и создали при Думе Совет соотечественников, чтобы их голос был слышен в стенах российского парламента. В Четвертой Государственной Думе этот Совет, существовавший на протяжении нескольких созывов, был распущен и, несмотря на все усилия, мне и моему коллеге по Комитету, депутату фракции КПРФ Владимиру Никитину не удалось ни отстоять, ни восстановить этот Совет ни в прошлой, ни в нынешней Думе. Хотя в Первой Думе мы не успели принять специальный закон, посвященный проблемам соотечественников за рубежом, но работа, начатая в ней, привела к принятию этого закона следующей, Второй Государственной Думой в 1999 году. В нынешней Думе я основательно обострил свои отношения с представителями Министерства иностранных дел Российской Федерации, отстаивая собственную редакцию изменений и дополнений в этот закон. Мои предложения о некоторых правах и льготах для наших соотечественников, которые могли быть им предоставлены без ущерба для России, по примеру Польши, Венгрии и других европейских стран, были отвергнуты главным образом потому, что чиновникам не хотелось «возиться» со Свидетельством соотечественника – документом, дающим право на эти льготы. Удалось только вернуть в новую редакцию закона «О государственной политике в отношении соотечественников за рубежом» норму о возможности упрощенного порядка предоставления гражданства для наших соотечественников. Однако и здесь дело оказалось не доведено до конца, так как, будучи возвращенным в этот Закон, упрошенный порядок получения гражданства остается непрописанным в другом, базовом законе РФ «О гражданстве». Потратив год на попытки подтолкнуть МИД и Правительственную комиссию, а также коллег депутатов, к внесению нужного законопроекта, я вынужден был, в конце концов, в октябре внести его в порядке законодательной инициативы сам. Чтобы он был рассмотрен, хотя и без моего участия, в новом составе Государственной Думы.

Не хочу продолжать дальше. «Мой рот полон горечи», как писал Прокопий Кесарийский. Было бы, конечно, неправильно представлять себя «одним в поле воином»: в нашем среднем по численности думском Комитете из 10 человек наибольшего взаимопонимания, несмотря на пресловутые партийные разногласия, мне удавалось достигать с Татьяной Москальковой из «Справедливой России» и Владимиром Никитиным из КПРФ. В масштабе Государственной Думы и в собственной фракции приходилось сталкиваться с Константином Косачёвым, председателем Комитета по международным делам, периодически вмешивавшимся и, как правило, глупейшим образом, то в проблемы Приднестровья, то Украины. Для начальства Косачёв был удобнее: несмотря на мои протесты, ведение дел с Абхазией и Южной Осетией сразу после их признания в августе 2008 года также было передано из нашего Комитета в Комитет по международным делам под тем предлогом, что они-де «не члены СНГ». К чему приводят такие решения, вы можете сами видеть на примере Южной Осетии…

Своей рептильностью и безынициативностью Комитет по делам СНГ и связям с соотечественниками нынешнего состава практически подвел себя к самоликвидации. После недавнего укрупнения и слияния комитетов в Совете Федерации, в результате чего существовавший там Комитет по делам СНГ полностью растворился в Комитете по международным делам, в будущей Государственной Думе не исключена попытка сделать то же самое. Если, конечно, КПРФ и «Справедливая Россия», по своим соображениям, не будут отстаивать необходимости выделения проблем СНГ в отдельное рассмотрение.

Я же убежден, что нельзя экономить на Комитете по делам СНГ и связям с соотечественниками, как и вообще на необходимости создания особых структур в исполнительной и законодательной власти, которые прямо бы отвечали за нашу политику на постсоветском пространстве. Более полувека назад распалась Британская империя, однако до сих пор официальное название Форин офиса – Министерство иностранных дел и по делам Британского содружества наций. Вот и у нас наличие Комитетов по делам СНГ в палатах Федерального Собрания хотя бы отчасти компенсировало происшедший в начале 2000-х годов ошибочный отказ от Министерства по делам СНГ в структуре Правительства.

Наша политика в СНГ должна быть внятной, только тогда она будет выигрышной. Сожалею, что у меня не хватило поддержки и собственных сил, чтобы преодолеть нежелание многих моих однопартийцев углубляться в эти вопросы.

Евгений (Москва): Константин! Всегда подкупала Ваша взвешенная и близкая русским позиция по многим вопросам внешней и внутренней политики государства Российского. После Вашего вступления в ЕР многое изменилось. Ответьте, неужели Вы не видите всей пагубности и бесплодности политики, проводимой этой партией? Поведение ЕР перед выборами – это желание «взять выборы» любой ценой, пустившись во все тяжкие. Мы же не слепые и все видим.

Александр Борисович Михалыч (Крым): Так Вы «за» или «против» «Партии жуликов и воров» («Единая Россия»)?

Константин Затулин: Уважаемые Евгений и Александр! Только факты: я член партии «Единая Россия» и даже ее учредитель с 2001 года, когда лужковское «Отечество», в создании которого я также участвовал и хлебнул лиха на выборах 1999 года, объединилось с путинским «Единством». Я избирался в Государственную Думу по рекомендации этой партии в 2003-м и по ее спискам – в 2007 году в Москве. И, хотя меня то включали, то исключали из ее центральных органов (в первый раз – за критику дурного первоначального законопроекта о монетизации льгот на пленуме Центрального совета в 2005 году), я несу свою долю ответственности за превращение этой партии из живого организма в безгласного и часто в бездумного исполнителя воли – часто даже не Кремля, а чиновников средней руки. Извиняю себя, как и многие, наверное, тем, что убежден в необходимости твердой власти в том опасном положении, в котором продолжает находиться Россия после 1991 года. До поры – до времени мне казалось, что мое присутствие в партии и во фракции на пользу хотя бы в тех делах, которые за эти годы стали неотъемлемой частью моей жизни: СНГ, зоны конфликтов, соотечественники за рубежом. Не голосовал за отмену выборов губернаторов и депутатов по одномандатным округам, за повышение избирательного барьера. Считал ошибочным само решение о тандеме и выступил с критикой идеи второго срока президентства Дмитрия Медведева весной 2011 года, за что поплатился снятием с должности и невключением в список кандидатов в депутаты нового созыва Государственной Думы. Не был, слава Богу, приглашен на съезд «Единой России» в сентябре этого года, выдвинувшей список во главе с Дмитрием Медведевым на выборах в новую Государственную Думу. Принял, как избиратель, участие в выборах 4 декабря – опустил перечеркнутый бюллетень, не проголосовав ни за одну из партий в списке. Твердо намереваюсь голосовать за Владимира Путина на выборах Президента Российской Федерации. В ноябрьском, в отличие от сентябрьского, съезде «Единой России» принял участие.

Судьба единой России гораздо важнее судьбы «Единой России». Не поддерживаю сам лозунг о «партии жуликов и воров», в пропаганде которого участвуют вчерашние и которых активно спонсируют, хотя и тайно, настоящие «жулики и воры». Чтобы превратить Россию в Украину, нашим олигархам снится, что кто-нибудь избавит их от Путина. «Правые», на всех выборах получающие у нас дырку от бублика, на наших глазах пытаются оседлать чужие протесты. Запад, столкнувший весь мир в экономический кризис, очень хотел бы, чтобы в России началась «арабская весна».

Я этого не хочу. Я представляю себе, что в предыдущий раз схожие радости от текущих неудач и ошибок власти наша крепкая задним умом интеллигенция испытывала в 1991-м, а до этого – в 1917 году. Не идеализирую Путина, но изо всех, кто сейчас может претендовать на власть, он – единственный, кто в состоянии удержать ее и Россию. Путин, который придет в Президенты в 2012 году, обязан сделать выводы и не терять времени.

Анонимно: Собираетесь ли Вы выйти из партии «Единая Россия» – позорной структуры косачёвых, сурковых и К^о, проводящей дегенеративную антирусскую политику в отношении русских юго-востока Украины, Приднестровья и Южной Осетии?

Константин Затулин: До тех пор, пока эта партия будет оказывать какую-то поддержку, а не висеть гирей на ногах Владимира Путина, я буду в ней оставаться. В партию, особенно на низовом уровне, за эти годы пришли многие, кто искренне хотел бы служить государству. Нельзя, умыв собственные руки, отдать их дальнейшую судьбу и политическое воспитание в руки циников и карьеристов. А ведь это неизбежно произойдет, если такие как я или Станислав Говорухин, полностью и окончательно отвернутся от «Единой России».

Чуть более глубокое знакомство с т.н. «дегенеративной антирусской политикой» в отношении русских юго-востока Украины, Приднестровья и Южной Осетии позволяет убедиться, что виновником ее рецидивов совершенно не является «Единая Россия» как таковая. Это более глубокая болезнь, возвращающая нас к извечным спорам о подлинной природе России и ее национальных интересах. Подлинно дегенеративной была политика Ельцина. На ее фоне ошибки и заблуждения сегодняшней политики в ближнем зарубежье – это насморк.

Игорь (Кривой Рог): Уважаемый Константин Федорович! Раньше постоянно смотрел Вашу передачу на ТВЦ. Неужели Вас отстранили от эфира за принципиальную и, как сейчас выяснилось, правильную позицию по Ливии? Планируете ли Вы вернуться на ТВ? В чем, по Вашему мнению, слабость «русского» движения на Украине? Только ли в человеческих слабостях – лени, воровстве финансов и т.д.?

Константин Затулин: Дорогой Игорь! От эфира на ТВ-Центре, где я вел, без перерыва, 9 лет еженедельные авторские программы («Материк», «Политическая кухня», «Дело принципа»), меня отстранили в начале января этого года. Это никак не было связано с ливийским кризисом – тот начался позже. Просто на место Юрия Лужкова пришел Сергей Собянин, и дирекция ТВ-Центра, перепугавшись, поторопилась избавиться от тех, кто своим присутствием в эфире напоминал о бывшем хозяине. Дождались истечения контракта и не перезаключили его вновь, как прежде. Не было ни конфликтов, ни «до свиданий»: просто последнюю отснятую программу показали в 5 утра. Вместо 10 вечера.

Слабость всех русских движений в том, что прошедшие школу Советской власти русские люди без государства не организуются. До некоторой степени эту беду помогает исправить Русская Православная Церковь, хотя и ее приходы, и настоятели, часто, особенно на Востоке, выступающие организаторами общины, далеко не свободны от необходимости приспосабливаться к новым реалиям. В случае с Украиной дополнительным тормозом остается неумирающая надежда на отрезвление украинского государства и политической элиты. Все остальное, поверьте, вторично. Включая и бесконечные подозрения в «воровстве финансов». К сожалению, ничего или почти ничего не воруют, ибо никаких финансов нет.

Михаил (Москва): А почему Вы подвергли резкой критике только Президента Медведева и только по Ливии?

Константин Затулин: Это не так. На протяжении восьми лет, пока я был депутатом Государственной Думы, я периодически в тех или иных вопросах расходился с теми решениями, которых требовали от «Единой России», и которые она, в большинстве случаев, вынуждена была поддерживать. Как я уже говорил, первый такой конфликт – не только со мной, но и со многими в «Единой России», – относится к периоду, когда несколько бравых министров проталкивали через Думу законопроект о монетизации льгот. Его первая редакция была особенно одиозной и стоила бывшему тогда Президенту Владимиру Путину полгода усилий для возвращения упавшего к нему доверия населения. Но организаторы думских голосований в Кремле всегда считали, что «ошибается тот, кто не ошибается вместе с ними». Я тогда был рядовым депутатом и меня наказали, «забыв» включить в список нового Центрального совета на очередном съезде. Я пытался, насколько мог, бороться против отмены выборов по одномандатным округам, – ведь я сам был депутатом-одномандатником Четвертой Государственной Думы, – считая такую отмену, как и отмену выборов глав субъектов Российской Федерации, серьезной ошибкой. Перестраховкой, которая ведет не к усилению государства, а к перенапряжению политической системы. К сожалению, усилия тех, кто ставил во главу угла собственные удобства в управлении государством, перевесили всякие резоны. Любопытно теперь видеть, как на фоне снижения рейтинга «Единой России» и падения явки на выборах, о мажоритарной системе вновь вспомнили. По стране после выборов прокатилась волна митингов, а где избранные самим населением власти, которые могли бы своим авторитетом удержать от крайности? Что-то я не вижу особенного эффекта и от того, что во главе списков «Единой России» в регионах встали назначенцы.

Действительно, громче всего прозвучало мое несогласие считать беззубую позицию, занятую в начале ливийского кризиса нашей дипломатией по указанию действующего Президента, образцом мудрости. В моем же представлении, особенно на фоне визита вице-президента США Джо Байдена в марте с.г., это действие или бездействие Президента было продиктовано желанием отблагодарить за совершенно явную поддержку кандидатуры Дмитрия Медведева на второй срок. Впервые после Ельцина весной этого года мы столкнулись с тем, что США и Запад навязывают России свои предпочтения. Я ждал, что кто-нибудь и, прежде всего, сам Дмитрий Анатольевич, найдет форму и способ публично поставить американского гостя на место. Вместо этого последовал указ Президента о запрете въезда Каддафи и его родственникам в Россию – первый и, кажется, единственный такой документ в мире, под которым стоит подпись главы государства. Это, и не только это, укрепило меня в убеждении, что Дмитрий Медведев «не держит удар» – не подходит на роль Президента Российской Федерации, привнося в осуществление своих полномочий слишком много капризов и личного самолюбия.

Безусловно, мне есть в чем упрекнуть Владимира Путина. Взять хотя бы само согласие на тандем, то есть риск двоевластия в России. Но сегодня, когда все стрелы за не слишком удачную избирательную кампанию «Единой России» направлены не в Медведева, ее кандидата номер один, а именно в Путина, я не хотел бы хотя бы в малой степени облегчать задачу его критикам. Да, он создал систему, которая мне во многом не нравится, но удержать ее в узде, вернуть к первоначальному замыслу в сегодняшней ситуации может только он. Я – казак во многих поколениях, и моя генетическая память, если хотите, подсказывает мне, что в такой момент мои личные амбиции, обиды или сомнения должны отступить на второй план.

Волкодав (Первоуральск): Когда будет принят закон об уголовной ответственности Президента за экономический развал России? Не считаете ли вы, что Едро должно уйти с политического Олимпа и покаяться перед народом публично? Желать вам здоровья и удачи в выборах не собираюсь.

Константин Затулин: Как-то не по-христиански, уважаемый Волкодав, не желать человеку здоровья (на удаче в выборах можете смело экономить – я не избираюсь). Закон об уголовной ответственности Президента за экономический развал России не может быть принят никогда, – хотя бы потому, что за это отвечаем все мы, хотя и в разной степени. Когда роете яму кому-то другому, тем более Президенту, не забывайте, что так или иначе Президента выбираем все мы. А то кто-нибудь предложит принять закон об уголовной ответственности избирателей за избрание Президента, допустившего экономический развал России.

Я готов двумя руками поддержать «уход Едра с политического Олимпа», если Вы мне гарантируете, что на это святое место, как прежде на место КПСС или монархии в России, придет кто-то получше. Что-то я таких не вижу. Кстати, доверительно: на политическом Олимпе, как и на всамделишной горе Олимп, довольно холодно. И дорога к вершине маслом не намазана. Но это я так, к слову.

Мой Вам совет: попробуйте сосредоточиться на чем-то менее зрелищном, чем закон об уголовной ответственности Президента и публичное покаяние партии, уходящей с политического Олимпа. С нетерпением буду ждать Ваших предложений. В дополнение к здоровью и удачи желаю Вам еще многих лет жизни.

Андрей: Константин Федорович, как Вы думаете, после окончания эпохи Путина, если, конечно, к тому времени Россия еще будет существовать, какая судьба ожидает его самого и членов партии «Единая Россия»? Я живу в Сибири, часто общаюсь с простыми людьми. Почти все высказывают мнение о том, что нашего национального лидера ждет либо суд в Гааге, либо то, что случилось с Каддафи. Жутко как-то от этого. Вы как думаете, это возможно?

Константин Затулин: Все возможно в случае, если мы доживем до того времени, когда русский народ станет безучастно взирать на то, как его национальных лидеров, все равно правых или виноватых, будет судить не он сам, а какой-нибудь суд в Гааге. В нашей истории такое было возможно только в первые 50 лет монголо-татарского ига. Я надеюсь не дожить до того времени, когда в России, как в сегодняшней Сербии, предательство будет возведено в ранг государственной необходимости.

Анонимно: Кем финансируется Институт стран СНГ?

Анонимно: Присоединяюсь к вопросу: кем финансируется Институт стран СНГ? Т.е. не общими фразами ответ, пожалуйста, дайте или названиями других организаций, которые так же кем-то финансируются. Имеют ли к этому отношение Лукашенко (Беларусь), Бабурин (Россия), Смирнов (Приднестровье)?

Константин Затулин: Институт стран СНГ, – негосударственная, некоммерческая организация, основанная в 1996 году, – финансируется за счет исполнения заказов на научно-исследовательские работы, проведение исследований, конференций, издательской и образовательной деятельности. В разное время мы получали гранты Президента Российской Федерации, сотрудничали с Правительственной комиссией по делам соотечественников за рубежом, «Россотрудничеством», выполняли заказы ведущих российских бизнес-структур (ОАО «Газпром», ГК «Ростехнологии», «Внешэкономбанк», ВТБ и др.). До 2011 года мы несколько лет получали заказы от Департамента внешнеэкономических и международных связей Правительства Москвы (на сумму от 3 до 11 млн руб ежегодно). В 2010 году мы выиграли тендеры и исполнили заказы Правительства Москвы, – одного из наших учредителей, кстати, – на 4 млн руб, что составило примерно 5% нашего годового бюджета. В этом году не получили ничего.

В декабре 1996 года мы провели в Минске конференцию, посвященную 5-летию СНГ, оплату расходов на проживание участников которой взяла на себя белорусская сторона. Это единственный случай на моей памяти, который при желании может как-то «привязать» нас к Лукашенко. Очень люблю Приднестровье и, кажется, взаимно. Во всяком случае, всем коньякам, которые обычно не пью, предпочитаю тираспольские, того самого завода «Квинт», который так некстати невзлюбил Онищенко. К сожалению, президент ПМР Игорь Смирнов – трезвенник, так что я обеспечиваю свои скромные потребности на низовом уровне.

Сергей Николаевич Бабурин – мой друг, но я не помню, чтобы когда-нибудь за нашим общим столом расплачивался он, а не я. Лично мне ни он, ни возглавляемый им Университет не кажутся рогом изобилия. Вот в Абхазии, где я являюсь Почетным гражданином, мне, как правило, не удается заплатить за обед. Надеюсь, это чистосердечное признание как-то облегчит Ваши поиски.

Илья Галинский (Тирасполь): Уважаемый Константин Федорович! Вы глубоко владеете ситуацией вокруг выборов в Приднестровье (в контексте предпочтений чиновников из Кремля). Поэтому прямой вопрос: на Ваш взгляд, не может ли у нас в Приднестровье сложиться ситуация подобная той, которая сегодня наблюдается в Южной Осетии, т.е. когда народ лишили права выбора, когда за народ все решили какие-то теневые политические группировки?

И еще – в свете последних заявлений российского Президента о необходимости укрепления обороноспособности России и готовности Приднестровья разместить на своей территории ракетные комплексы «Искандер» и не только, может ли принципиально измениться политика России на приднестровском направлении?

Спасибо!

Инга (Тирасполь): Уважаемый, Константин Федорович! На Ваш взгляд, есть ли какая-то целенаправленная осмысленная государственная политика российским руководством в отношении Приднестровья?

Константин Затулин: Уважаемый Илья, уважаемая Инга! Прежде всего, вынужден признаться, что в своем нынешнем статусе и положении никак не могу считать себя выразителем политики российского руководства в отношении Приднестровья. Я, конечно, не могу быть этим удовлетворен. Но это факт. Все, что я дальше скажу − мое сугубо личное мнение, которое я пытаюсь отстаивать в меру сил и возможностей.

Мне хочется верить, что у России существует осмысленная государственная политика в Молдово-Приднестровском регионе. К ее базовым основаниям я бы отнес:

− стремление сохранить Молдову как дружественное, суверенное государство в составе СНГ;

− надежду на то, что возможности для компромисса по вопросу об общем – договорном, конфедеративном или федеративном – государственном образовании, включающем нынешнюю Молдову и Приднестровье, не исчерпаны;

− признание ненормальности положения, при котором значительная часть наших соотечественников живет в непризнанной Приднестровской Молдавской Республике, в то время как другая часть наших соотечественников продолжает проживать в Молдове, все более поддающейся румынскому проникновению и влиянию;

− желание сыграть решающую роль в приднестровском урегулировании, не повредив при этом интересам Российской Федерации в регионе (которые, однако, неодинаково интерпретировались и продолжают интерпретироваться отдельными руководителями России и представителями в переговорном процессе);

− твердое намерение не допустить сползания сторон конфликта к конфронтации и насильственным действиям.

Согласен с Вами, Илья, что планируемое размещение в Румынии элементов американского ПРО не может не актуализировать вопрос о российском военном присутствии в регионе, хотя я далеко не убежден, что российская сторона готова пойти на размещение в ПМР ракетных комплексов «Искандер» (лично я полагаю, что для начала желательно было бы остановить огульное сокращение группы российских войск в Приднестровье, так как за последние года она сильно деградировала количественно и организационно).

Однако, как показывает опыт, эти благие намерения России трудно реализуемы на практике. Из этого факта разные представители России делают порой разные выводы. Мне кажется, что в сегодняшней ситуации Россия должна всячески укреплять стабильность Приднестровья, не позволяя молдавской стороне надеяться на то, что она сейчас или в будущем добьется решения приднестровской проблемы путем фактической капитуляции ПМР и ее исключительно односторонних уступок. Все остальное, включая те или иные ставки России во внутренней политической борьбе в Молдавии, я считаю второстепенным. Россия принципиально не должна закрывать для себя возможности признания ПМР как вынужденной меры, поводом к которой может стать агрессия Молдовы или фактическая аннексия Молдовы Румынией. При этом особое внимание России должно быть уделено позиции Украины: те или иные шаги России, в том числе и связанные с признанием ПМР, не могут быть приняты без учета (хотя и не обязательно согласия) Украины.

Убежден, − и пример Южной Осетии лишний раз говорит об этом, − что при наличии внутренней воли и решимости никакой народ не может быть никем лишен права выбора.

Ткачук М. (Бендеры, Приднестровье): Почему Россия не дает нам право выбора президента и ставит только на Каминского? Чем Москву не устраивает Евгений Шевчук?

Виктор (Тирасполь): Какие ваши прогнозы о политических баталиях в Приднестровье?

Еремеева Татьяна (Тирасполь): Константин Федорович, ответьте, пожалуйста, почему «Единая Россия» так поддерживает Каминского на выборах в Приднестровье? Что, Смирнов уже не устраивает?

Валерий (Тирасполь): Почему Россия помогает именно Каминскому стать президентом ПМР? Ведь он имеет гражданство Молдовы и не пользуется авторитетом у населения как Смирнов или Шевчук. Каминский не проявил себя никак, не стал лидером, за которого можно проголосовать. Не на того ставки.

Константин Затулин: Сверим часы. Я отвечаю на эти вопросы в субботу, 10 декабря, то есть до дня выборов Президента ПМР. Хотя на сайте «Нового региона» мои ответы появятся, как я надеюсь, 12 декабря, в понедельник, когда первый тур выборов будет позади. Убежден, что практически неизбежен второй тур, 25 декабря.

Мое уважение к Приднестровью, особенно на фоне того, что происходит вокруг этих выборов, лишает меня какой-либо возможности комментировать избирательную кампанию и личности кандидатов. Как, впрочем, и позицию официальных лиц Российской Федерации. Я дал такое слово. Думаю, что во второй тур выйдет Игорь Смирнов. Его конкурентом во втором туре станет или Каминский, или Шевчук. У меня есть совершенно четкое представление о том, кто, в конце концов, будет избран.

Надеюсь, что у всех кандидатов хватит ума и ответственности признать результаты. Приднестровская Молдавская Республика, в отличие от Абхазии и Южной Осетии и, к моему сожалению, все еще непризнанное государство, и цена попыток раскачивать лодку может быть фатальной для ее судьбы.

ОхОНик (Приднестровская Молдавская Республика): Здравствуйте, Константин.

1. Как вы считаете, захватит ли всю власть «Единая Россия», как в своё время большевики?.. Уберут ли оппозицию, появится ли ЦК ЕР и т.д., как в становление Советского государства... (хотя, возможно, от члена ЕР ответ будет не во всей мере честным)?

2. За какую партию Вы бы проголосовали, если бы в России не было ЕР?

3. Почему ваша партия (Медведев, Путин, куча министров и остальные) не хотите признать Приднестровье? Почему данное предложение не рассматривается на заседаниях Госдумы? Почему ВЫ ЗАГНЕТАЕТЕ народы под румыно-молдавское иго? Ведь всем понятно, что данное поколение уже не способно ужиться с Молдовой!

Хочу дополнить вопросы.

4. Все понимали, что Третьей мировой войны не избежать... (только если одно из государств развалится). Так вот, считаете ли Вы, что Приднестровье (со складом оружия в с. Колбасное, с миротворцами и 14 армией, с Приднестровской армией) быть юго-западным «форпостом» России? Будут ли тут размещаться российская новая техника, армия и т.д., или все войска отступят в пределы России?

Константин Затулин: Я уже ответил в той или иной форме на часть этих вопросов. «Единая Россия» не захватит всю власть, как большевики. И большевики, если бы не война и благоглупости Временного правительства, тоже власть не захватили бы. Вопрос в совершенно иной плоскости: сможет ли «Единая Россия», как партия, быть полезной политическому руководству России в создавшихся условиях? Какие конкретно выводы сделает для себя власть? На что будет способна оппозиция?

Если «Единая Россия» не использует эту встряску на выборах для восстановления мускулов, необходимых для полноценной политической борьбы, а не игры в поддавки, то вместо нее должна будет, рано или поздно, прийти новая сила государственно-патриотической направленности. Третьего не дано.

Российская Федерация (а не партия «Единая Россия») обязана проявлять максимум осторожности в вопросе о признании Приднестровья, не имеющего общей границы с Россией. Что не отменяет необходимости российской помощи непризнанной ПМР, а также необходимости нормализации российско-приднестровских отношений.

Люди в Приднестровье – это и есть форпост России. Гораздо более значимый, чем остатки 14-й армии и склад оружия в Колбасном.

Виктор Березянский (г. Бендеры): Скажите, пожалуйста, как Вы относитесь к тому, чтобы г. Бендеры Приднестровской Молдавской Республики получил почетное звание города Российской Воинской Славы, 600-летняя история становления этого города позволяет это воплотить в жизнь. Как Вы считаете, что для этого надо? Горожане и все общественные организации приняли положительное и однозначное решение и ждут реакции по данному вопросу Президента ПМР и Депутатов ВС ПМР по данному вопросу, с дальнейшим продвижением его на уровне Правительства и Президента РФ, с целью вхождения в ассоциацию городов воинской славы, для дальнейшего сотрудничества и взаимовыгодных отношений. Спасибо.

Константин Затулин: Считаю совершенно справедливой инициативу присвоения городу Бендеры, а заодно и городу Тирасполю, звания Города Воинской Славы России. К этому стоит вернуться, когда наши и ваши президентские выборы будут позади.

Чингиз-Хан (Одесса): Подбор кремлевского кандидата в Южной Осетии был просто катастрофичным. Может, любой кандидат, ставший президентом в Республике Южная Осетия, всегда становится прокремлевским?

Константин Затулин: Ошибка не в неправильном подборе «кремлевского» кандидата в Южной Осетии. Поражение официального кандидата на выборах в Южной Осетии было предопределено задолго до начала избирательной кампании. В Москве своевременно не обратили должного внимания на подбор кадров и выстраивание приоритетов в работе с молодой Республикой Южная Осетия.

Ход восстановления экономики Республики, как можно было ожидать, не поспевал за взрывом ожиданий населения на почве эйфории признания Южной Осетии Россией. Началось с того, что политическое руководство России передоверилось Министерству регионального развития и чиновникам, направленным этим Министерством на работу в Цхинвал. Я имею в виду Вадима Бровцева и его команду. Между политическим лидером – Эдуардом Кокойты и правительством во главе с премьером, спущенным ему из Москвы в «нагрузку» к российскому финансированию, начались сначала трения, а затем конфликты: каждый считал себя главным в вопросе распоряжения деньгами и перекладывал на другого ответственность за срывы, коррупцию и т.д. В этой ситуации нужно было принять политическое решение – дать свободу рук избранному Президенту Южной Осетии взамен его полной ответственности за решения. Но Министерство, а вслед за ним и Кремль, уже смотрели на происходящее глазами своих «эмиссаров» и не позволили их дезавуировать.

Положение мог бы поправить независимый взгляд на происходящее, например, из профильного Комитета Государственной Думы: именно депутаты, как профессиональные политики, должны были бы настоять не на гнилом компромиссе, а на политическом решении. Но я уже сказал, что тех, кто разбирался в ситуации, отстранили от мониторинга – его отдали старшему в партийной и думской иерархии Константину Косачеву, который, в силу своего характера и малого опыта в кавказских делах не мог и, судя по всему, не хотел идти против течения.

Под крышкой котла власти кипели страсти, которым не дали до выборов прорваться наружу, однако взаимное доверие между Москвой и Цхинвалом было утеряно. В результате в Кремле «сформировалось мнение»: несговорчивому Эдуарду Кокойты нужно уйти, не давая ему устроить все, как он хочет (ну, например, разыграв схему преемничества по образцу Путин – Медведев, с оставлением де факто у руля в Республике). Эдуард Кокойты пытался как-то сманеврировать. Хотя он отказался от идеи изменения Конституции и выставления своей кандидатуры на третий срок, публично поддержал не самого близкого ему Бибилова в роли официального преемника, ряд его сторонников параллельно выдвинулись кандидатами на выборах. Взаимные подозрения усилились. На этом фоне авторитет гонимых, обиженных Кокойты рос как на дрожжах. Можно сказать, что власти Южной Осетии, вместе с представителями Москвы, своими руками сотворили феномен оппозиции.

Да, действительно, любой кандидат, выигрывающий выборы в Южной Осетии, – а сейчас у меня мало сомнений, что предстоящие выборы будут фактически безальтернативными, – на следующий день после инаугурации неизбежно должен будет найти общий язык с Москвой. Но круги от происшедшего разошлись по всему Кавказу. Нам еще предстоит оценить значение того факта, что Президент Южной Осетии, которого мы поддержали в 2008 году и который мог бы остаться с нашей помощью героем в истории ее борьбы за независимость, уходит, растеряв свой авторитет. Этого нельзя было допускать.

Москва – Симферополь – Киев – Тирасполь, Михаил Рябов

© 2011, «Новый Регион – Киев»

Публикации, размещенные на сайте newdaynews.ru до 5 марта 2015 года, являются частью архива и были выпущены другим СМИ. Редакция и учредитель РИА «Новый День» не несут ответственности за публикации других СМИ в соответствии с Законом РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О Средствах массовой информации».