Дело «ловца покемонов» Руслана Соколовского уникально. Уникально до такой степени, что на всех этапах мне, несмотря на 15-летний опыт работы в СМИ, приходилось все чаще и чаще спрашивать себя: «что здесь происходит?». Когда стартовал суд, я надеялся, что вот теперь-то наступит ясность. Обвинение выдвинет свои доказательства, защита предоставит контраргументы, судья вынесет приговор… Но нет. Странностей все больше и больше, а мне, когда я смотрю на адвоката, все чаще и чаще приходится задавать себе вопрос «почему».

Я не понимаю, почему еще на этапе предварительного следствия раскрываются козыри защиты, которыми, например, могла бы стать собственная грамотно проведенная экспертиза? У каждого адвоката своя тактика, но я едва ли не впервые вижу, чтобы защитник добровольно дарил прокурору время на подготовку к опровержению или оспариванию своих позиций.

Почему эксперт защиты не усматривает оскорбления в мате, даже в том случае, когда речь идет явно об адресном обращении, а не о простых междометиях?

Почему защита раз за разом акцентирует внимание и участников процесса, и СМИ на высказываниях Руслана в адрес патриарха? Зачем пишутся обращения с вопросом «вас тут назвали … [мужчиной нетрадиционной сексуально ориентации] – вас это оскорбило?» Кстати, если эта переписка будет приобщена к делу – мне будет интересно узнать, что из этого выйдет. В том числе и после приговора.

Я не могу понять, почему Руслану никто не объяснил правила поведения под домашним арестом? Отправки в СИЗО можно было без проблем избежать, если бы не желание пообщаться с девушкой, которая, и об этом прекрасно было известно, тоже является участником процесса. Кстати, если бы вместо девушки была мать, о болезнях которой довольно много говорится, есть подозрение, что и ФСИН, и гособвинитель, и судья отнеслись бы к произошедшему гораздо мягче.

Нет у меня ответа и на вопрос, зачем Руслан весело скачет по одним и тем же граблям, а адвокат его не останавливает, да еще и происходит это едва ли не на глазах у судьи – сейчас я говорю о задушевной беседе Соколовского с Ройзманом в коридоре суда перед заседанием, где в планах – допрос Ройзмана! Глава города у нас вообще профи в «поболтать», но в суд-то он пришел не как наблюдатель, а как свидетель, которому до допроса по определению нельзя общаться с подсудимым! То, что после очередного нарушения режима Руслана не вернули в СИЗО, объяснить могу только тем, что гособвинитель и судья, видимо, уже сами с любопытством наблюдают, чего еще «отмочат» на стороне защиты.

Кстати, принципа набора свидетелей защиты я тоже не понимаю. По диспозиции статьи, которая вменяется Руслану, необходимо доказать, что он умышленно стремился оскорбить верующих. Оскорбленных верующих прокуроры предоставили. Свидетели защиты заверяли, что вот их он не оскорбил. Но, извините, при ограблении/изнасиловании на условной улице Ленина в любом городе России можно также пригнать толпу свидетелей, которые искренне заявят: «А я вот был там же в это же время. Но меня не ограбили и не изнасиловали». Подсудимый невиновен?

С каждым днем у меня все сильнее и сильнее ассоциации Соколовского с «Пусси райот». И не только из-за того, что в обоих случаях речь идет об РПЦ. Я о другом. Я о том, как шел процесс. Как активно адвокаты девчонок выступали в соцсетях, как они становились едва ли не популярнее собственных подзащитных, какие пиар-кампании они устраивали… и как в итоге Толоконникова и Ко получили два года колонии…

© 2017, РИА «Новый День»