Расцвет классической расследовательской журналистики в России пришелся на времена Ельцина. Сегодня пресса снова работает по «совковым» стандартам, а журналиста, который говорит правду, убивают только из-за денег. Так считает учредитель агентства Stringer, редактор сайта www.stringer.ru Елена Токарева, которую называют «бабушкой расследовательской журналистики». Она – автор книги «Кто подставил Ходорковского? Записки рядового информационной войны», из последних нашумевших материалов – серия публикаций о якутских алмазах. В интервью РИА «Новый Регион» Елена Токарева поделилась своими впечатлениями о процессах, которые сейчас происходят в России в целом, и в журналистике, в частности.

Смерть журналистики в рубрике «Наши расследования»

«НР»: Последние взрывы в Москве. Как вы считаете, Черкизовские рынки еще повторятся?

Е. Т.: Черкизовские рынки будут еще тысячу раз. Националисты в России становятся террористами. Власть своим бездействием, нежеланием решать накопившиеся проблемы и полировать их словом «толерантность» загоняет экстремистов в подполье. «Нацики» хотят заниматься политикой. Если не будет политики, будут бомбы. По их словам, взрыв на Черкизовском- это только начало. Официальные СМИ слишком далеки от народа. Они запутались в понятиях толерантности и не видят «очагов заразы»...

Горячий пример – Сальск Ростовской области. Жители бастуют уже несколько недель, потому что дагестанцы подмяли под себя весь город, контролируют весь бизнес, убивают, карают, милуют. Власть купили.

Она, власть, помогает развитию и укреплению националистических идей потому, что делает вид, что у нас таких проблем нет. А в России зарождается фашизм, а это значит – третья мировая война уже началась.

«НР»: Но об этом мало кто говорит… Почему стальные (от слова крепкие) перья расследовательской журналистики складывают свое оружье? Это какая-то неотвратимая тенденция?

Е. Т.: Слишком много неоправданного риска за сущие гроши делает из журналиста циника и язвенника. Расследование – это постоянная война. Но солдат стареет и устает. Многие уходят в более спокойное и прибыльное русло, например, в гламурные, специализированные издания, в пресс-службы своих бывших героев и так далее. Это спокойней и надежней.

Расследовательская журналистика требует много сил, времени и денег. А журналист живет от заработков. Настоящее расследование может длиться годами. А когда информация валит валом, ни одна редакция не согласится содержать человека, который занимается сбором и анализом информации бесконечно долгое время.

Есть еще один важный момент. Журналисту российским законом запрещено заниматься оперативной деятельностью. Мы не имеем право прослушивать объект, вести внешнее наблюдение, у нас нет доступа к нужным документам. Наше оружие только интервью с источниками. Это все, что разрешает нам закон. А остальное – это факультатив, деятельность за гранью закона. Вас не прикрывает никто. Добыча сведений и документов стала рискованным и затратным мероприятием.

«НР»: В какой момент произошел перелом?

Е. Т.: Расцвет расследовательской журналистики пришелся на ельцинские времена, когда абсолютно растерянные чиновники не были способны адекватно оценить свои потери от журналисткой деятельности. Но они быстро пришли в себя, защитили себя законами, и сейчас журналисты в России весьма ограничены в действиях.

Слияние спецслужб и власти дает «поразительные» результаты – все делают вид, что защищают интересы государства. Только каждый по-своему. Чиновники обложились законом, а их обслуга – милиция, к примеру, при появлении расследовательского материала в СМИ устраивает журналисту допросы с пристрастием, вызывает к дознавателю, а тот давит на психику. Могут и дело о клевете завести.

Весь пафос расследовательской журналистики закончился, когда убили любимца российского зрителя – Влада Листьева. Я помню, (я тогда работала в «Общей газете») как мы выуживали и восстанавливали все детали и факты из жизни Влада, которые могли привести нас к исполнителям и заказчикам убийства. «Общая» выпустила даже спецвыпуск, посвященный нашим версиям. Но следствие рассыпалось, следователей постоянно меняли, до сих пор нет, и уже не будет ясности, кто понесет ответственность за его убийство. Все наши усилия были сведены к нулю.

«НР»: То есть расследовательская журналистика умерла?

Е. Т.: Расследовательская журналистика не умерла. Она переквалифицировалась в слив.

Это некий синтетический жанр. То, что я называю «экономичное расследование». Какое-то специальное агентство готовит по желанию заказчика всю информацию, документы, и отдает журналисту на переработку. Он проверяет некоторые факты, может быть, немного шлифует шероховатости подачи, меняет жанр и публикует. И в основном тема исследований таких материалов – сфера экономической деятельности крупного и среднего бизнеса.

Сейчас каждый бизнесмен понимает, что информация о его реальных делах – настоящая, возможно, даже неотвратимая угроза его бизнесу. Мы можем возбудить такой интерес к фактам, изложенным в публикации, что они станут основанием для расследования прокуратуры. К слову стали относиться с большим вниманием. А, защищая свои интересы, фигуранты готовы пойти на все.

Вовремя сказанное слово меняет все

«НР»: А что реально могут изменить разоблачительные материалы? Практически все признают, что публикация даже самых скандальных фактов ни к чему не приводит…

Е. Т.: В сущности, такие материалы «вставляют» мозги читателя и корректируют картинку мира в соответствии с реальной действительностью. Именно поэтому убивают журналистов, что они способны встряхнуть сонное сознание. И это понимают все: и заказчики (источники), и герои публикаций. Очень выгодно ронять престиж профессии журналиста тому, кто бьется за свои экономические интересы. Но журналист – единственный проводник, который раскрывает читателям реальное состояние дел в российском бизнесе и политике.

Журналист способен раскрыть и растиражировать коммерческую тайну, которая задевает интересы больших людей. Вытряхивает их схемы наружу. Самый простой способ решить эту проблему – убрать журналиста. Нет человека, нет проблемы. Мы знаем только брендовые, раскрученные имена людей, которых убрали именно по этой причине. А сколько еще не известных?

«НР»: По сообщениям вашего агентства, по новостным лентам создается впечатление, что в России – это лето – сезон угрозы журналистам.

Е. Т.: Это так. И в регионах, и в Москве. Расследовательская журналистика – опасная работа потому, что задевает чьи-то экономические интересы. И знания, которые журналист делает достоянием публики, опровергают расхожее мнение, что слово ничего не значит. Вовремя сказанное слово меняет все.

Вот только мой пример. Я готовила материал по истинному состоянию дел в Якутии. Там – бифуркальная точка. Якутские чиновники привыкли, что алмазы – это источник их дохода. Федералы хотят контролировать алмазные копи Якутии.

Мой системный администратор без моего разрешения взял и «вывесил» этот материал в открытый доступ. В это время я была довольно далеко от Москвы. Но меня очень быстро нашли и сообщили, что материал вышел. Его успели перепечатать все Якутские СМИ. Материал мы убрали из открытого доступа, а буквально через день ко мне звонят два мента из Якутии, мы, мол, по поручению и от имени, мы должны у вас снять допрос, получить информацию об источниках…

Начали активно приглашать меня на допросы и добивались подписки о неразглашении тайны следствия. Натравили на меня всех, кого только можно. Это отработанный, экономичный прием заткнуть журналисту глотку.

Меня вызывали на допрос в странные места, чувствовалось, что ребята исполняют частный заказ. Сопротивляться журналисту таким действиям довольно сложно. Я написала письмо Министру внутренних дел Рашиду Нургалиеву. Вывесила его на сайт. От меня отстали… Впрочем, буквально в те же дни в республике сменилось руководство МВД.

Я поздравляю вас – мы в СССР

«НР»: Как вы оцениваете нынешнюю российскую журналистику?

Е. Т.: Печатная пресса и тележурналистика превратилась в ритуальные СМИ. Практически все они – не живые, одноисточниковые, единообразные, скучные, сплошь пиаровские. Не проговоренные темы весят над читателем как тучи, но эти СМИ не способны поднять острых сюжетов, выстроить диалог с читателем. Они живут по принципу: «Вы-таки будете жрать, что вам дадут! Молодым секс и развлечение. Средним – семью. Пожилым – лекарства и места на кладбище».

Такая вот потребительская картина. Я поздравляю вас – мы вернулись в эпоху СССР, когда в газетах размещали только вылизанную, скучную и абсолютно бесполезную информацию, которая никак не отражала реальной жизни.

«НР»: Что нужно для того, чтобы настоящая расследовательсткая журналистика вновь возродилась?

Е. Т.:Расследовательская журналистика может выжить только в демократическом обществе, где хозяева прессы играют по-крупному. Информация, как любой другой продукт, покупается и продается. Но не продается сам журналист. Поэтому, кто скажет, что мы продаемся – я засмеюсь ему в лицо.

Сейчас в России, если перед вами стоит вопрос – слово или безопасность – выбирайте безопасность. Главное правило разведчика – все можно один раз. Прошел один материал, все сделали вид, что ничего не заметили. Но если будет целая серия доказательных материалов – прокуратуре надо будет как-то отреагировать. Появляется прецедент для возбуждения дела. Как было с вертолетами. Нам удалось доказать, что пилоты и пассажиры летных машин подвергаются реальной опасности из-за некачественно проведенного ремонта.

Все материалы в СМИ не остаются незамеченными. Это так. После появления материала на сайте тревожные звонки начинают раздаваться уже через полчаса. Именно поэтому я еще раз подчеркиваю – вовремя сказанное слово способно все изменить.

Москва, Елена Архангельская

© 2006, «Новый Регион – Москва»

Публикации, размещенные на сайте newdaynews.ru до 5 марта 2015 года, являются частью архива и были выпущены другим СМИ. Редакция и учредитель РИА «Новый День» не несут ответственности за публикации других СМИ в соответствии с Законом РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О Средствах массовой информации».