Генеральная репетиция Чернобыля случилась на Урале в 1957 году. Об аварии на «Маяке» не очень любят вспоминать власти, еще меньше во властных коридорах думают о судьбах людей, которые до сих пор вынуждены жить в зоне поражения. Между тем, горький опыт уральской ядерной катастрофы мог бы очень пригодиться и ликвидаторам последствий аварии на ЧАЭС, и медикам. Накопленная за многие годы медицинская статистика в этом смысле бесценна. Но… Когда-то передаче опыта мешала секретность, теперь же – равнодушие чиновников. Об этом рассказала в интервью РИА «Новый Регион» участница многих «ядерных» событий Наталья Манзурова.

Н.Р.: Полвека назад, 29 сентября 1957 года, в одном из уральских ядерных центров – на комбинате «Маяк» – взорвался подземный резервуар с радиоактивными отходами. Вырвавшееся из резервуаров облако образовало так называемый Восточно-Уральский радиоактивный след (ВУРС), который составил 23 тысячи квадратных километров. Много лет страна ничего об этом не знала. Можно ли сегодня сказать, что установлены причины этого ЧП?

Н.М.: Из всех официальных источников и по всем выступлениям официальных лиц известна одна причина – нарушение технологической дисциплины, что повело нарушение технологического процесса. Перед 50-летием в наших газетах печатали воспоминания очевидцев и участников. Прочитав их, можно сказать еще и о человеческом факторе. Люди растерялись, никто не понял, что произошла.

Сыграл свою роль и фактор совпадения. В городе в это время шел футбольный матч, какой-то ответственный. Все люди, которых надо было экстренно найти и направить на быстрое реагирование, были не дома. Хотя по правилам, они должны были сообщать о своем месте положения.

Н.Р.: Есть ли уверенность, что такая авария не может повториться? Что вообще происходит с радиоактивными отходами, насколько надежно их «прячут»?

Н.М.: Ни в чем нельзя быть уверенным. Вчера я была на встрече с Сергеем Кириенко в нашем городе. Он попросил сделать доклад о последних значимых авариях на ПО «Маяк» господина Суслова, это технический директор. Из его доклада ясно, что в этом году было три аварии, связанных с радиационным загрязнением. Одно масштабное, в июне.

В результате аварии на одном из заводов был разлив радиоактивного вещества. Пятно 2 на 2 метра. Фон был 10 тысяч микрорентген в секунду. В одной летней аварии пострадали 5 работников завода, получив 20 годовых норм. Один получил дозу 72 миллизиверта (млЗв), четыре – более 50. Они направлены в больницу в Москву. На 3-4 года они будут выведены из производства, связанного с радиоактивностью, чтобы их накопленная доза за работу на заводе не превысила 100млЗв.

В октябре перевозили радиоактивные отходы в цистерне с одного завода на другой. Из-за неисправности запорной аппаратуры, по ходу цистерны происходила утечка р/активости. Теперь дезактивируют значительную территорию.

Аварии происходят небольшие, о них широко не говорят. А в случае с пятью ребятами, мы об этом узнали первые, сделали запрос на «Маяк». Они ответили, что ничего нет. Потом все обнаружилось, скрыть такое не удалось. Директора Садовникова сняли с работы. Первый раз случилось такое, что сам руководитель Росатома Кириенко на встрече с общественностью просил рассказать в открытую об этих авариях. Причина – изношенность оборудования, коммуникаций, расхлябанность, нарушение дисциплины персонала и начальства.

Н.Р.: Как решается (если есть способы решения) проблема Теченского водного каскада? По данным специалистов ЕС, в регионе радиоактивное загрязнение воды превышает «чернобыльское» в сто раз. К чему тут надо быть готовыми?

Н.М.: После вступление в должность Кириенко, начались подвижки и в проблеме Теченского каскада. Там были проблемы с плотиной на каскаде водоемов, куда сбрасываются низкоактивные жидкие отходы. Старые стенки каналов не позволяли сдерживать сорбцию через нее «грязной» воды. Сейчас выполнены работы по восстановлению стены в грунте. То есть, сделали по берегам канала стену в грунте глубоко вниз. Это хороший выход – надолго обеспечит отсутствие поступление радиоактивности в почву и в подземные воды.

Еще нарастили и укрепили платину на каскаде водоемов. Так как в многоводные годы (когда много дождей), радиоактивная вода могла перелиться через плотину, затопить и загрязнить окружающую территорию. Надежность плотины – как на ГРЭС.

Сделали и систему отвода воды и регулирования (добавления воды), если будет засушливый год. Уже в 60-годы была засуха, берега водоема оголились и ил, песок с радиацией ветром разнесло на большое расстояние. Это после 1957 года был самый масштабный инцидент.

Надо отметить, что все возможное по каскаду сделано и угроза предотвращена.Но на территории «Маяка» еще окончательно не засыпано озеро Карачай, в котором активность превышает Чернобыльскую в сотни раз. Работы идут по плану засыпки. За ним ведут тщательный надсмотр.

Н.Р.: Мы говорили о причинах, теперь поговорим о последствиях. Что происходила после выхода радиоактивного облака? Было ли оповещено об опасности население за пределами секретного объекта? Насколько известно, тогда были эвакуированы около 13 тысяч жителей местных сел. Но эвакуировали далеко не всех, ведь и сейчас в зоне поражения живут люди. Установлено ли точно количество пострадавших?

Н.М.: В 1957 году радиоактивное облако прошло по четырём областям Урала. След от него назвали – Восточно-Уральский радиоактивный след (ВУРС). Там сделали заповедник, был закрыт вход и въезд на его территории. Он был не загорожен, но люди десятилетиями не заходили на его территорию. Там не велась сельскохозяйственная деятельность, земли были выведены из промышленного оборота. Никто тогда никого не предупреждал, ничего никому не объясняли. Это был большой секрет.

Людей вывезли, скот, сельскохозяйственных урожай уничтожили, дома разрушили и закопали. Люди получили денежные компенсации за утрату имущества, расселены по другим селам и городам. Как они живут, как сложились их судьбы – отдельный разговор. Надо не путать – есть деревни, которые не переселили в то время (считали, что там не запредельная доза загрязнения или же отложили переселение и, как всегда, потом не вернулись к этому вопросу).

А есть поселения, которые находятся вдоль реки Теча, в которую многие годы «Маяк» сливал низкоактивные жидкие радиоактивные отходы. И люди об этом не знали. Они и скот пили эту воду. Купались. Вели сельское хозяйство. Одно такое село – это Муслюмово. Которое сейчас и переселяют.

Кириенко сказал, что это одно такое село и больше никого не будут переселять. В других селах радиоактивность снизилась за столько лет. Но никто не подымает вопрос среди начальников – а сколько люди накопили, пока там жили, какие последствия для здоровья? Все научные медицинские цифры у меня есть и по заболеваниям и смертям. Но о живых кто подумает?

Н.Р.: На Западе об инциденте узнали, кажется, от Жореса Медведева, опубликовавшего книгу об аварии на «Маяке». С тех пор много воды утекло, факт аварии был официально признан, а теперь уже и многие документы рассекречены. Оказывает ли международное сообщество помощь России в ликвидации последствий этой не имеющей «срока давности» аварии?

Н.М.: Медведев написал книгу «Ядерная катастрофа на Южном Урале» и напечатал на английском языке с указанием места, времени. Дал карту-схему, даже дороги из п. Метлино в наш город (Озерск – А.Л..). Я работала в ОНИС в то время. Он делал много ссылок на труды наших ученых. К нам пришли соответствующие органы и стали копать, есть ли утечка из нашей организации. Наши работы на ВУРСе были сильно засекречены. Медведев писал: жалко, что эти научные работы не рассекречены. Они бы пригодились в других странах, если там будет подобное.

Но это случилось у нас на ЧАЭС. И мы наступили на те же грабли снова из-за секретности. Никто не помогал ни в ликвидации аварии ни сейчас. Исключение – Казань, Татарская республика. Когда они узнали, что муслюмовцы живут на такой радиационной «грязи», одна журналистка написала книгу об этом татарском ГУЛАГЕ. Была поднята тема, чтобы забрать их на территорию Татарстана. Их диаспора решила помочь и из-за границы. Это был политический резонанс, он тоже помог Кириенко решиться и дать «добро» на переселение пострадавших.

Н.Р.: Что могут сделать и что делают неправительственные общественные организации на месте? Насколько известно, до сих пор многим жителям «территории ВУРС» приходится добиваться компенсации через суд?

Н.М.: Это наша организация помогала лоббировать вопрос о переселении, о статусе ВУРСА сейчас, о проблемах с Теченским каскадом. Мы Сергею Киреенко подали ряд документов по этим вопросам и по ситуациям с судами, где людям, получившим радиационное поражение, приходится отстаивать свои права.

Сейчас у нас ряд судебных дел на разных уровнях и инстанциях (это отдельная и большая тема). Вчера Кириенко сказал, что это вполне цивилизованный подход – суды. Но это для него это так, а для большого количества людей пожилых и больных, да в правовых вопросах не очень-то грамотных…

Глава Росатома через правительство мог бы решить некоторые вопросы, которые касаются десятков тысяч людей. Сейчас обвал в судах с этими делами. Мы в приемной по правам человека такие дела ведем бесплатно. Тема обширная, мы можем к ней еще вернуться.

Н.Р.: Обязательно. А пока скажите, какие угрозы для населения региона могут еще возникнуть в связи с атомным инцидентом 1957 года? Что, на Ваш взгляд, необходимо предпринять, чтобы минимизировать последствия аварии на «Маяке» для людей и природы в будущем?

Н.М.: Подвижки уже есть с приходом Кириенко. Обо всех вопросах стали говорить открыто. Он доступен для общественности и регулярно приезжает на встречи, принимает от нас напрямую документы, выслушивает, распоряжается проводить работу по ним. Основное – это надо переломить ситуацию – не доводить до тысячных судов. Если были пробелы в законодательствах или по выплатам задолженностей по законам о компенсациях, надо решать на правительственном уровне и в Думе, чтобы законодательно и для всех решить все проблем, минуя суды.

Пример – с 2000 года не было компенсации по инфляции по всем выплатам. Теперь люди считают недополученные суммы и подают с суд на их возврат. Правительство долго не давало цифр инфляции для перерасчета выплат. Сейчас они есть. Надо официально пересчитать, объявить об этом и распорядиться через собесы эти деньги выплатить всем сразу.

Но правительство на это не пойдет. Ведь у них расчет, что не все пойдут в суд, не все смогут доказать свою правоту. Многие просто умрут за это время или в дальних уголках не узнают о своих правах. Значит, у правительства будет большая экономия. Вот такая у нас демократия!

Справка «Нового Региона». Наталья Манзурова – ученый в области радиационной биологии с большим стажем и опытом. Много лет работала научными сотрудниками на Опытной научно-исследовательской станции (ОНИС) в городе Озерске на Южном Урале. ОНИС была создана в 1958 году для изучения воздействия радиации на окружающую среду на территории радиоактивного следа, образовавшегося после ядерной катастрофы на химическом комбинате «Маяк» в 1957 году.

После ядерной катастрофы в в Чернобыле работала более четырех лет в Зоне ведущим специалистом в лаборатории дезактивации и рекультивации природных объектов и в Спецпредприятии «Комплекс НПО «Припять».

Ведет активную общественную деятельность. Является координатором Приемной по правам человека при Озерской городской правозащитной организации «Планета надежд».

Ссылки по теме:

Кириенко остался доволен реализацией антикризисных программ на ПО «Маяк» >>>

Лидия Попова: «Атомная энергетика должна быть заморожена» >>>

«Нет Чернобылю на Байкале!» >>>

В Красноярске нашли «оранжевого» шпиона >>>

На Южном Урале может быть создан музей пострадавших территорий >>>

Озерск – Москва – Киев, Андрей Лубенский

© 2007, NR2.Ru, «Новый Регион», 2.0

Публикации, размещенные на сайте newdaynews.ru до 5 марта 2015 года, являются частью архива и были выпущены другим СМИ. Редакция и учредитель РИА «Новый День» не несут ответственности за публикации других СМИ в соответствии с Законом РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О Средствах массовой информации».