20 лет назад, 3 сентября 2004 года, начался штурм школы № 1 в Беслане, где боевики захватили больше тысячи человек во время праздничной линейки. Спортзал, куда террористы согнали заложников, был заминирован. Нескольких взрослых расстреляли в первый же день, на второй стали гибнуть от обезвоживания и дети. Во время штурма погибли еще 300 человек – от взрывчатки и пуль боевиков, огня и дыма начавшегося пожара.

Теракт был попыткой чеченских сепаратистов переломить ситуацию на Северном Кавказе в свою пользу. Сегодня, в годовщину трагедии, «Новый День» публикует выдержки из архивного интервью с ветераном «Альфы» Сергеем Милицким, державшим связь между боевыми подразделениями, принимавшими непосредственное участие в освобождении заложников, и штабом.

О цели террористов

«Беслан был одним из мощных ударов, чтобы начать снова войну между Ингушетией и Осетией. На протяжении всего времени, когда люди находились в плену в школе, поддерживался миф, что это ингуши перешли границу и взяли в заложники осетинских детей. Сразу с двух сторон границы двух республик, условно говоря, начали точить ножи и готовы были начать резню. То есть в случае успеха мы бы получили снова резню 1994-го года. Так что спецслужбы, готовившие теракт, имели четкую цель. Но стычек не было. Войска наши контролировали Пригородный район. Потому что 58-я армия оперативно установила заграждение. Всю границу перекрыли. Везде блокпосты, все машины проверяли. В Беслане цель была спровоцировать столкновение между осетинами и ингушами… Не вышло».

О роли иностранных спецслужб

«Басаев был организатором теракта. Тазиев – исполнителем. А иностранные спецслужбы… Могли быть иностранными спецслужбами любой страны. У нас нет друзей в спецслужбах других стран. Для примера, у нас есть данные о том, что во время войны на территорию Чечни заходил американский спецназ. Я не знаю, с какими целями, что он там делал, но заходил. При штурме среди боевиков были арабы и один негр. Сам видел. Тоже иностранцы.

Знаете, у меня были знакомые во Франции, так касаясь Беслана, когда они (французские СМИ, – прим. ред.) показывали свои материалы о произошедшем, ни слова не было сказано про штурм, про погибших солдат, ребят из МЧС, которые погибли. Про то, что детей спасли. Нет – показывали только мешки с телами. Норд-Ост – тоже только мешки с телами снимали. Я думаю, это все намеренно».

О смертниках

«Скажу вам как человек, который неоднократно вел переговоры с террористами, – человек с той стороны никогда не думает о том, что идет на смерть. Ему всегда кажется, что именно он выживет. Были варианты примерно такого мышления: дескать, мы сейчас захватим школу и сможем уйти, не факт, что не готовилась еще какая-то акция для отвлечения внимания. Я считаю, что и в Норд-Осте ждали какую-то другую акцию, чтобы уйти.

Добавлю, что параллельно они были на каких-то очень сильных наркотиках – думаю, и это сыграло свою роль. Там одному во время штурма оторвало ногу, а он по-прежнему продолжал стрелять. Заложники рассказывали, что была женщина-шахидка – ей говорят: «Иди, взорви штаб». Она в ответ: «Не пойду». Ей говорят: «Чего это ты не пойдешь?» Ее чуть ли не при всех ширнули и только тогда отправили. Это видели заложницы – женщины с детьми».

О переговорах

«Со стороны террористов был человек, который называл себя Полковником. Своеобразный такой тип. Там Рошаль был, он его три раза называл Ришелье. Рошаль, кстати, большой молодец. Они переговариваются и, видимо, Полковник начал отказываться от каких-то своих обещаний. Так Рошаль ему в трубку так жестко: «Ты че такое вытворяешь? Ты мужчина? Ты слово дал – вот и веди себя нормально». Там такая тишина в трубке.

– А почему террористы постоянно выбирают Рошаля в переговорщики?

– Вы знаете, у этих людей складывается стереотип, что если человек приходит, то человек должен быть нейтральным – например, детский доктор. И он имеет какое-то влияние на власть.

Просто вспоминаю Норд-Ост, там еще Кобзон участвовал. Кобзон просто молодец. Он туда, к террористам, уходил зеленый. Просто зеленый, понимаете? Человек, у которого все уже в этой жизни есть. Он вывел 12 детей. Потом получил орден Мужества. Когда у человека все есть – идти к каким-то отморозкам и вывести еще и детей, орден Мужества – это не самая большая награда. Помню, что Анне Политковской запретили идти наотрез. У них там могли какие-то свои отношения быть с журналисткой».

О СМИ

«Я по поводу прессы могу еще рассказать. Про Минеральные Воды (захват автобуса с заложниками в 2001 году, – прим. ред.). Там был террорист, который в 1994 году захватывал самолет в Махачкале. Его за это дело посадили. Выпустили. И он поклялся всех своих подельников вытащить из тюрем. Так вот, у него два килограмма взрывчатки и автомат, и он захватывает автобус Невинномысск – Минеральные Воды.

Я пошел на переговоры под видом одного из крупных чиновников. Подхожу к автобусу. Он говорит: «Заходи». Я говорю: «Я боюсь». Он: «Не бойся, ничего не будет». Получается классика – он пообещал при всех, что ничего не будет, вариантов того, что он меня убьет, уже меньше. Он кавказец – при всех пообещал, он уже доволен, что к нему пришел великий начальник с ним разговаривать. Я заявляю заложникам: «От лица Владимира Владимировича...» Он: «Вы кто»? Я: «Мишин Сергей Владимирович», псевдоним такой выбрал, выдуманного начальника. Он: «Я вас не знаю». Одна из женщин-заложниц тут делает неожиданное, она говорит: «Да это же тот самый Мишин. Его часто по телевизору показывают». Видимо, подыграла. Общаемся. И тут радиоприемник, стоявший в автобусе, чистым таким голосом передает – в Минеральных Водах приземлилась группа «Альфа». Он аж чуть не упал, а я ему так спокойно: «Что мне эти солдаты? Как я скажу, так и будет».

Самое страшное – не заходить внутрь. Самое страшное – идти обратно. Эти 256 шагов – даже количество запомнил, идешь мокрый весь. И думаешь: «Засадит в спину, не засадит». Вышел – выдохнул. Возвращаюсь. Уже потом, когда переговоры зашли в тупик, я шел к автобусу и знал, что в этот раз будет штурм. Нужно было, чтобы он вышел из автобуса. Снайпера его и сняли. Интересный был момент с заложниками. Выбегают из автобуса, видят знакомое лицо и бегут ко мне. В заложниках было 40 человек, не погиб ни один. В отличие от Беслана или Норд-Оста. Что тут скажешь, мы всех своих мертвых помним. Наверное, в их гибели есть и наша вина. Но спасли все равно больше.

Это самая жесткая операция, которая была в моей жизни. Я сейчас, когда приезжаю на кладбище, в город Ангелов и в школу – реально плачу. Школу оставили ведь под своего рода саркофагом, и там как было 1 сентября 2004 года, так и есть сейчас».

Екатеринбург, Елена Сычева

© 2024, РИА «Новый День»