Поиски пропавшего самолета АН-2 на борту которого было 13 человек, к исходу четвертой недели начали порождать много вопросов – почему ничего не найдено, все ли было сделано, для того чтобы найти «кукурузник», и до какого момента будут вестись поиски. Почему шансы найти АН-2 могут увеличиться осенью, мог ли самолет быть сбит военными и почему пора объявлять вознаграждение за сообщение о местонахождении биплана – об этом и многом другом корреспонденту «Нового Региона» рассказал глава управления МЧС РФ по Свердловской области генерал-майор Андрей Заленский.

– Н.Р. Андрей Викторович, операция по поиску Ан-2 продолжается четвертую неделю. К сожалению, никаких результатов она пока не дала. Скажите, существуют ли регламенты относительно организации таких поисковых операций? Скажем, определенные временные рамки – ведь вряд ли поиски могут идти, например, до зимы?

– А.З. Согласно постановлению правительства от 30 июля 2004 года № 396 «О федеральном агентстве воздушного транспорта», именно это ведомство имеет полномочия на организацию поиска и спасения пассажиров и экипажей воздушных судов терпящих, или потерпевших бедствие. Это его главная задача.

И решение об окончании поисков – это будет решение руководителя области и начальника регионального центра Росавиации. Но пока однозначное решение властей области и начальника центра – продолжать поиск наземной группировкой. Правда, количество в определенный момент может быть снижено, как и произведена замена личного состава.

– Н.Р. Хорошо, в таком случае какова юридическая «роль» остальных ведомств – участников поисков – полиции и МЧС?

– А.З. Я взял на себя руководство поисковой операцией, так как имею в этой сфере наибольший опыт из всех, кто там был. На тот момент я находился на больничном после тяжелой травмы, и выехал в Серов. Мы (руководство МЧС, ГУ МВД по Свердловской области, прим. НР) и Денис Владимирович (Денис Паслер – глава областного кабмина, прим. НР) и Куйвашев в Серов приезжали, потому что вместе с самолетом пропали наши люди – жители Свердловской области.

Полиция и МЧС оказывают помощь по распоряжению губернатора Свердловской области. Как я уже говорил, это наши люди пропали и на нашей территории все произошло. А Росавиации на выполнение этой функции выделяются деньги, суда и спасатели – у них все свое. В свою очередь МЧС, согласно своих полномочий, полностью отвечает за поиски и спасение людей на внутренних водах и в территориальном море. Остальной поиск мы осуществляем исходя из оперативных задач. На нас лежит тушение пожаров полностью, гражданская оборона, ликвидация ЧС. Вот тут есть сочетание с текущей ситуацией. Однако пока пропажа Ан-2 квалифицируется как происшествие – самого факта нет – мы не знаем, живы пропавшие или нет.

– Н.Р. Как начинали искать самолет?

– А.З. Я пятнадцать дней общался с родными. Развернул там пункт психологической помощи, разрешил представителям родных участвовать в заседаниях оперативного штаба. Цель понятна – разрядить обстановку и держать «руку на пульсе» применительно ко всем версиям происшествия. Все они проверены, и все это документально запротоколировано. Поймите, это не оправдания. Просто я и наши люди за последнее время услышали очень много. Последний случай – одна из девушек на встрече с родственниками заявила: «А я видела, что сегодня вечером один спасатель выпил стакан водки». Я спрашиваю – ну и что тут такого? И тут началось со всех сторон – а зачем он пил водку вообще?

На это я предложил возмущенной девушке взять, и пройти с нами по горам пятнадцать часов, а потом бы посмотрел – что она будет после этого пить. После такого, может, и способа уже не будет другого, чтобы снять напряжение. Клещ может укусить, медведь или волк может встретиться, еще что-то. Все точно также как с шашлыком, про который вы написали. Люди должны есть. Эмоции родных тоже можно понять… Есть там в Серове женщина по фамилии Маевская – у нее в самолете были дочь, сын и без пяти минут зять. В общем, их понять можно.

– Н.Р. Какие стадии состоянии проходили родные пропавших?

– А.З. Сначала – понятно какие. Потом они на какое-то время затихли, надеялись, но при этом понимали возможность летального исхода. А сейчас уже они хотят любого исхода. Просто, чтобы он был – им нужна конкретика и ясность. Но если говорить честно до конца, теперь появились уже и меркантильные интересы. И хотя напрямую о компенсациях никто пока не спрашивает, ставятся вопросы – а кто за все будет отвечать, на кого подавать в суд и так далее.

– Н.Р. А на кого они хотят подавать в суд? На компанию «Авиа-Зов», которой принадлежал незаконно улетевший самолет?

– А.З. Когда официально закончится операция по поиску самолета, а это решение будет приниматься Росавиацией, то Ан-2 будет считаться пропавшим без вести. Находившиеся в нем люди также будут пропавшими без вести. Согласно законодательству, такой человек числится пропавшим пять лет, а потом его будут считать погибшим. Мы, конечно, понимаем – все это подразумевает материальные вопросы. И понятно, что они сейчас возникают – кто-то потерял кормильца и так далее. От этих вопросов никуда не деться – жизнь продолжается.

– Н.Р. Какова на сегодня расстановка сил и планы?

– А.З. Часть группировки мы сняли. Лукавить не буду – например, удерживать там психологов для нас небезопасно. Тем более что их количество ограничено – четыре человека. Не дай Бог, какая крупная авария транспортная произойдет в регионе – эти специалисты сразу понадобятся там. Правда, в Серове мы уже подготовили на этот случай волонтеров из числа сотрудников МВД, ГУФСИН, учреждений соцзащиты. Таких людей мы нашли, причем опирались, в том числе, на фактор их личной порядочности. Но если вдруг мы обнаружим самолет, немедленно все вернутся. Надо понимать и то, что люди работают на износ – они отстояли по две-три смены. Сутки отдыхают, трое ищут.

– Н.Р. Как часто вообще люди меняются?

– А.З. Меняются, в том-то и дело. Идет смена и в определенной степени уменьшается количество. Но служба Свердловской области не прекратит поиски даже в том случае, если прекратят все остальные.

– Н.Р. Вы имеет в виду силы, которые предоставили соседние регионы? Они намерены отозвать своих людей и технику?

– А.З. Сейчас они несут материальные потери. Мы по решению губернатора за счет муниципалитетов их кормим и заправляем технику топливом. Средства выделены правительством. Плюс местные власти решают на местах вопросы ремонтов техники и при необходимости – лечения людей. Ну а вообще это, конечно, огромные расходы: командировочные, соцвыплаты и все остальное.

– Н.Р. Каким образом все это оплачивается?

– А.З. Понимаете, что называется «законным» путем все это проплатить сложно. Я имею в виду то, как это предполагает законодательство. Потому что деньги на работу спасателей должен выделять свой регион. Но в нашем случае прикомандированные отработали две недели. Как потом объяснить руководителю службы даже у себя в надзорном финансовом органе, куда истрачены деньги? В общем, мы пришли к такому выводу, что все эти вопросы требуют законодательного обсуждения на уровне Российской Федерации.

– Н.Р. Как Вы сами охарактеризуете ход операции – что мешает успеху в поиске?

– А.З. Понимаете, ситуация абсурдна. Мы не знаем маршрута, ни целей – ничего. А если мы не знаем целей, которые преследовали пилот и пассажиры, но установлено нарушение порядка вылета, возникает потребность в оценке этого случая. По сути, он беспрецедентен по степени абсурда. Что произошло на самом деле? Да, было нарушение, но люди сели в самолет по своей воле, и улетели.

– Н.Р. Да, возвращаясь к несанкционированному взлету с площадки Серова – выводы на этот счет какие-то сделаны будут?

– А.З. На региональном уровне, конечно, будут. Да уже сделаны – закрыты подобные площадки в Свердловской области. Но при этом очевидно, что они в будущем будут нужны.

– Н.Р.Хотелось бы поговорить о версиях инцидента, в том числе, конспирологических. Одна из них гласит, что самолет могли сбить военные. Могли?

– А.З. Нет, я это сразу отрицаю. Во-первых, было сделано штабом Центрального военного округа официальное заявление. Там было отмечено, что подобного не могло быть. Потом мы все-таки попросили следствие официально обратиться с запросами к военным. Я думаю, что они получили все ответы. Однако следствие не обязано передо мной отчитываться. Но необходимые для поиска сведения они давали. Например, замеры топлива. В общем, то, что непосредственно мне необходимо для работы.

– Н.Р. Но ведь говорят о секретных военных объектах в окрестных местах. В частности, военнослужащие в/ч 20003 рассказывают про секретную шахту на Косьвинском камне. Может быть что-то подобное?

– А.З. Мы разбирались и проверяли. Во-первых, в этом районе ничего такого нет. Во-вторых, даже при наличии таких объектов у них другие задачи – они не занимаются уничтожением самолетов.

– Н.Р. Сейчас набирает популярность другая версия – Ан-2 мог по каким-то причинам скрыться за границей. Говорят про Казахстан – ближе всего их граница.

– Н.Р. Криминал? Ну, это, конечно, не наша задача. Хотя при нынешнем состоянии многих вещей – может быть и криминал…

– Н.Р. Ну мы ведь понимаем, отчего появляются такие предположения – Ан-2 словно испарился!

– А.З. Знаете – часто так бывает – такие объекты обнаруживаются в самых неожиданных и я бы сказал нелепых местах. С этим Ан-2 может быть также. И, допустим, найдем мы его осенью – когда облетят листья, пойдут массово в тайгу грибники, ягодники, охотники и рыболовы. И тогда мы его обнаружим. Он ведь даже может просто висеть на дереве, но не виден из-за плотной листвы и крон. И даже с земли – ведь нереально залезать на каждое дерево…

К тому же надо понимать, что есть Пелым, Сосьва, Гари, где население меньше единицы на квадратный километр. А на самом деле на десятки километров никто не живет. Может быть, есть места, где вообще человеческая нога не ступала. В тех районах это может быть.

– Н.Р. Андрей Викторович, а Вы согласны с репликами последнего времени, что поиск ведется «дедовскими» методами, насколько они справедливы?

– А.З. Вернусь к началу разговора – поиск ведут воздушные суда. Но ведь теперь ставят под сомнение даже работу людей. Извините, а кто знает, как они работают? Они берут район, исходя из здравого смысла и количества топлива, которым был заправлен самолет. Расчеты делаются исходя их возможных «точек возврата», которые мог определить пилот. С таким расчетом, чтобы вернуться на аэродром, а не сесть, где получится. Если кратко, то берут квадрат 20 на 20 километров, проходят. Если не нашли, два квадрата делят на четыре, и прочесывают еще. У поисковиков своя, отработанная годами тактика.

– Н.Р. А какие еще методы применяли?

– А.З. Мы почти все там испытали – ведь родные еще «цеплялись» за то, что слышали или видели по телевизору. А там показывают, как человека со спутника находят в любой точке мира, и стреляют ему прямо в глаз. Да, это реально. Но у нас здесь другая реальность. Ведь даже под деревом спутниковый телефон, например, не работает – нет прямого выхода к спутнику. На открытом пространстве понятно. Также у нас были снимки со спутника, но там было не то разрешение, чтобы разглядеть обломки. К тому же самолет мог удариться о крепкий кедр и просто развалиться на небольшие фрагменты. И как это увидеть со спутника?

Любой поиск – это несколько разных подходов. В одно место направили группу, в другое – вертолеты, там меньше скорость и высота. Еще куда-то направили самолет – у него выше скорость и высота. Я считаю, что на сегодняшний день все применено в комплексе.

Правда, мы не применяли тепловизоры. Но вопрос в том, что места поиска – дикие. Приборы будут зашкаливать все время.

– Н.Р. Это связано с какими-то аномальными зонами?

– А.З. Да, в этих местах сразу несколько аномальных зон. Кроме того, там везде руда и звери – все это будет отражаться на работе приборов. На каждого медведя, волка и росомаху он будет все время срабатывать. Очень много было криков и шума вокруг сигналов мобильных телефонов – у нескольких пропавших человек они были с собой. Но беда в том, что в тех местах большая территория не покрыта сотовой связью. А так, может быть, и определили бы. Этим занималось и ФСБ и МВД – у них есть соответствующие специалисты. Но результата это не дало.

– Н.Р. А как думаете, зачем некоторые пассажиры Ан-2 оставили на земле свои сотовые телефоны?

– А.З. Не все оставили – у кого-то были с собой мобильники, они звонили с борта во время взлета… Это достоверные и зафиксированные факты. Вопросы могут быть к летчику – почему он забыл карты, навигатор. Вот это вопрос.

– Н.Р. Да, и при этом известно, что самолет вылетел с неполным экипажем – без второго пилота. Что говорят оставшиеся на земле летчики про своего коллегу – что это был за пилот, почему улетел один?

– А.З. Второго пилота не было – он только возвращался из отпуска. Техник был на месте. С мой точки зрения – нормальный и ответственный человек не должен был делать так, как сделал этот пилот. Он не должен взлетать при таких нарушениях, не имея право на пассажирские перевозки и тем более, выпив спиртное.

– Н.Р. А вот сейчас появилась запись якобы полета этого Ан-2 в районе Дегтярска? Могло быть такое – ведь расстояние большое от места взлета? Еще есть запись некоего рыбака, где «кукурузник» летит над рекой – что все это значит?

– А.З. Действительно, есть запись мобильного телефона, снятая рыбаком. Все это проверялось. Но там снят вылет, который был сделан 10 июня – за день до того взлета. А сейчас вдруг появилась съемка полета над Дегтярском. Мы эту версию проверяем, но она на грани психологии человека. Теоретически самолет мог пролететь 500 километров, но летчики заявляют, что здравый смысл бы не позволил лететь, куда попало. Пилот бы все равно искал место посадки. На исходе топливо, силы, куда там тянуть еще?

– Н.Р. И все-таки – находившиеся в самолете пассажиры и пилот были выпившие или трезвые? Например, можно ли такое с уверенностью говорить про пилота?

– А.З. Это можно будет с точностью утверждать только тогда, когда их найдут. Есть очевидцы, которые говорят, что запах алкоголя был.

– Н.Р. Сейчас высказывают мнения по поводу эффективности или наоборот – неэффективности поисков. Как прокомментируете это?

– Вот обсуждают, что мы – генералы – уехали из Серова. Но ведь не генералы решают исход поиска (смеется). У меня же здесь (в управлении в Екатеринбурге, прим. НР) большое хозяйство, кадровые назначения. Они же без моей подписи не состоятся. Я же юридическое лицо – у меня больше 7 тысяч человек личного состава. Разве же я за 16 дней нахождения в Серове что-то изменю? Я вот приехал, и сутки тут расписывал документы по вечерам и ночам. Ведь это все влияет на пожаротушение, спасение на территории всей Свердловской области…

Туда поехал опытнейший человек, прошедший войны – Александр Анатольевич Колесников. Я же не первого попавшегося выдернул, я своего заместителя туда послал по оперативным вопросам. Некоторые из них он знает лучше меня – так и должно быть. Возможно, в какой-то момент и нужен на месте генерал – чтобы всех успокоить. А потом нужен полковник.

В самые сложные точки у нас летали мастера спорта. И если кто-то думает, что мы водолаза можем отправить на гору, то он сильно ошибается. Туда идут мастера спорта по альпинизму, чтобы знать, что все вернутся оттуда живыми. Действуем так, как говорил Шойгу: «Спасти и выжить».

Вот хотели родные пропавших сами на свои средства нанять вертолет и спасателей. А я бы на их месте взял ящик яблок, ящик апельсинов, раз деньги есть. А потом бы приехал к поисковикам с просьбой: ребята, ищите получше. Но ведь никто этого не сделал – одни разговоры.

– Н.Р. Можно ли нынешнюю операцию считать ценным опытом для регионального главка МЧС?

– А.З. Любое такое событие, естественно, опыт обогатит. Любая поисковая операция, ликвидация ЧС – это опыт. Для этого мы и полигоны держим, и тренажеры и психологически людей готовим. Сотрудники также получат оценку – они работают в тяжелейших условиях. Кто-то мог не выдержать морально, что называется, психануть. Это жизнь.

– Н.Р. Награждать личный состав будете?

– А.З. Конечно, будем. Это всегда было в МЧС – кто отличились, конечно, будут поощрены. И каждому оценку дадут. Мы муниципальные образования также не забудем, охотников и рыболовов. Всех надо обязательно поощрить, в том числе, волонтеров. Районы мы им дали «невеселые». Кто знает – какие еще ситуации в области будут?

– Н.Р. Андрей Викторович, пару недель назад Вы в Серове говорили, что вознаграждение за информацию о самолете считаете мерой вредной. Мол, будут мешать поиску ложными сигналами. Скажите, не изменили этого мнения теперь?

– А.З. Думаю, теперь вознаграждение – актуальная и нужная мера. Только не за то, чтобы показали пальцем, в какую сторону Ан-2 улетел, а тому, кто покажет, где он лежит. Потому что в противном случае очередь из желающих будет огромная! Но это решение будет приниматься губернатором Евгением Куйвашевым. Однако прецедентов таких в подобных поисках еще не было.

Ссылки по теме:

Безуспешный поиск самолета Ан-2 на Среднем Урале превратили в фарс >>>

На Среднем Урале потихоньку начинают сворачивать поиски Ан-2 >>>

Родственники пропавших пассажиров Ан-2 на грани отчаяния/Встал вопрос о компенсациях по потере кормильца >>>

Спасатели проверяют информацию рыбака, видевшего самолет, похожий на пропавший «кукурузник» >>>

Спутник, который должен искать Ан-2, будет бесполезен в поисках пропавшего «кукурузника»/Он уже несколько лет не вполне исправен >>>

У поисковиков своя, отработанная годами тактика: берут квадрат 20 на 20 километров, проходят. Если не нашли, два квадрата делят на четыре, и прочесывают еще.

Любой поиск – это несколько разных подходов. В одно место направляют группу, в другое – вертолеты, обследуются реки и болота.

Все, кто отличились, будут поощрены, в том числе, волонтеры

Екатеринбург, Александр Родионов

© 2012, «Новый Регион – Екатеринбург»

Публикации, размещенные на сайте newdaynews.ru до 5 марта 2015 года, являются частью архива и были выпущены другим СМИ. Редакция и учредитель РИА «Новый День» не несут ответственности за публикации других СМИ в соответствии с Законом РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О Средствах массовой информации».