В этом году поклонники творчества Льюиса Кэрролла отмечают круглую – полуторавековую дату со дня выхода в свет его удивительной сказки «Алиса в стране чудес». Книга была выпущена издательством «Macmillan and Co» и напечатана в типографии «Oxford University Press». Сказка называлась «Alice's Adventures in Wonderland by «Lewis Carroll» с иллюстрациями Джона Тенниела. Сначала история «Алисы» складывалась неудачно, и ничего не предвещало ее оглушительного успеха как на родине, так и в России. Удивительным приключениям удивительной книги посвящена авторская колонка филолога Веры Владимировой:
«Дата – 4 июля – выбрана неслучайно: этот день был трёхлетней «годовщиной» прогулки по Темзе автора – математика оксфордского колледжа Крайст Чёрч (Христовой церкви) Чарлза Латвиджа (в другой транскрипции – Лютвиджа) Доджсона, его университетского друга (и коллеги по Оксфорду) и трех дочек настоятеля и ректора Краст Чёрч Лиделла, среди которых была и 10-летняя Алиса, ставшая главным персонажем родившегося спонтанно и много раз изменяемого замысла о путешествии любознательной девочки в подземную страну, населенную занимательными антропоморфными существами, где происходят необыкновенные события и звучат абсурдные, на первый взгляд, диалоги и суждения, имеющие под собой, самую что ни на есть, научную основу – современные Доджсону проблемы физики, логики, географии, философии и даже общественной жизни.
Знакомство Чарльза Доджсона с Алисой Плэзнс Лидделл произошло через его увлечение фотографией. Первые фотоаппараты были, мягко говоря, громоздкими. Требовался целый день для того, чтобы сделать хотя бы один нормальный снимок. Доджсон пытался снять собор Христа и попросил разрешения тогда еще декана Лиделла использовать лужайку позади его дома как «плацдарм» для своего фотографического оборудования. Любопытные дети декана прибежали смотреть на странного молодого человека, возившегося с необычными железяками. Так произошло знакомство, давшее миру самую удивительную книгу не то для взрослых, не то для детей, написанную не то для одной -единственной девочки, не то для всех и каждого…
Псевдоним автора был образован путём перевода его имён «Чарльз Латвидж» на латинский. Получившийся вариант, на кириллице воспроизводимый как «Каролюс Людовикус» (на латыни – Carolus Ludovicus), он поменял местами и вновь перевёл на английский. Так Чарлз Доджсон стал Льюисом Кэрроллом.
Кстати, первое издание «Алисы» вошло в историю типографского дела как пример вопиющего брака: из первоначального тиража были изъяты и уничтожены 2 тысячи экземпляров ввиду претензий художника к качеству печати. Кэрролл отказался от заказа, и тираж не поступил в британскую продажу, но хитроумные деляги от издательского бизнеса умудрились часть «брака» вывезти с острова и продать в Америке! Естественно, сейчас это жутко дорогой библиографический раритет. Известно, что примерно 48 экземпляров этого неудачного издания были переплетены и отправлены Доджсоном в подарок друзьям. Однако впоследствии автор вернул их и передал бракованные книги в детские больницы, а друзьям подарил более качественные издания 1866-го года.
Новости «Новый Регион – Челябинск» в Facebook*, Одноклассниках и в контакте
Итак, с июльского дня 1865 года началось путешествие маленькой Алисы не только в подземную Страну чудес и Зазеркалье, но и по умам и сердцам читателей всех континентов. В том числе, эти сказки очаровали, и, надеюсь, очаровывают по сей день многих сограждан. Хотя у русского перевода сказок Кэрролла было множество неудачных и даже выбракованных литературным процессом попыток, прежде чем появился адекватный Кэрроллу и на сегодняшний день признанный классическим перевод филолога Нины Демуровой. А вот если бы до нас дошел, к примеру, лишь первый перевод, выполненный в 1879-м году (изданный без указания имени переводчика) кузиной знаменитого Климента Тимирязева – Ольгой Тимирязевой, то, вряд ли, мы бы осилили эту «Соню в царстве дива» до конца. Из отзыва журнала «Народная и детская библиотека»: «В маленькой книжке, переполненной орфографическими ошибками и стоящей непомерно дорого, помещён какой-то утомительно скучнейший, путанейший болезненный бред злосчастной девочки Сони; описание бреда лишено и тени художественности; остроумия и какого-нибудь веселья нет и признаков…» А это негатив из издания «Воспитание и обучение»: «Публика, которая ищет содержания в детских книгах, не найдет его в «Соне в царстве дива». Царство дива – это нескладный сон девочки, который переносит ее в мир мышей, кошек, белок, насекомых. Может быть, покупатель, перелистывая книгу, подумает, что найдет в ней кое-какое подражание «Бабушкиным сказкам» Жорж Санд, и, разумеется, не рассчитывая найти ни крупного таланта, ни поэзии, будет всё-таки ожидать найти мысль – и ошибется».
Не вызывали интереса и прочие дореволюционные версии сказок английского автора: «Приключения Ани в мiре чудесъ» М. Гранстрем, и «Приключенiя Алисы в волшебной стране» в переводе А.Рождественской, а позже П. Соловьёвой.
Вообще первые попытки перевести и сразу же адаптировать для детского чтения «Алис» Кэрролла в дореволюционной России почти 40 лет предпринимались только дамами. Их усилия публика и критика не оценили. Вот что писали по этому поводу в журнале «Женское образование»: «Есть книги, о которых и десяти слов сказать не хочется, до того они ниже всякой критики…Эти принадлежат именно к их числу. Бессодержательнее и нелепее этой небывальщины… трудно себе что-нибудь представить. Советуем всем матерям пройти мимо этого никуда не годного измышления, не приостанавливаясь ни на минуту». Впрочем, и первый «мужской» перевод (осуществленный в 1909-м году братом Антона Павловича Чехова – Михаилом) не впечатлил ни читателей, ни литературоведов.
Эту неудачу ранних попыток современные литературоведы объясняют стремлением авторов приблизить сказки к русскому читателю-ребёнку, что привело к печальному результату – образные и речевые особенности оригинала были преобразованы до абсурда (что звучит несколько парадоксально, ибо сказки Кэрролла – это и есть литература парадокса, литература абсурда, но абсурда как национальной черты современной (в тот период) английской культуры). Изменениям были подвергнуты имена, бытовые и исторические реалии, пародии, стихи. Алиса становилась Соней, Чеширский кот – Сибирским, в качестве пародий использовались стихи «Бородино», «Чижик-пыжик», «Горит восток…». Переводчики, вероятно, воспринимали сказки математика-богослова как произведение, адресованное исключительно детям, поэтому – в русле отечественной педагогической традиции – придавали ему такие качества как «сентиментальность и псевдодетскость», что входило в противоречие с самим духом сказок Кэрролла.
«Так себе» были и «советские» переводы сказки. В 20-х – 40-х годах появляются адаптации А. Д'Актиля, А. Оленича-Гнененко. Они, отчасти, продолжили старую традицию. Но проявили и новаторскую крайность: пытались переводить Кэрролла буквально. Так появились обращения «моя дорогая старушка, Мок-Тартль», «Римская Черепаха» и т.п. Подобный подход вообще придал сказке мрачности и неуместной тяжеловесности.
Да и версия Владимира Набокова (большого поклонника сказки – критики почти хором отмечают сходство окончания «Алисы в стране чудес» и его романа «Приглашение на казнь» – в 1923 году он публикует « Аню в стране чудес » под псевдонимом В. Сирин – отнюдь не блестящий образец соответствия духу оригинала (но произведение Набокова очень художественно и волшебно в плане русского языка). Впрочем, сам писатель «скромно» утверждал, что «хоть его работа является далеко не первым переводом, но, безусловно, самым лучшим». Но у набоковской «Ани – Алисы» уже появились (и есть на сегодняшний день) поклонники: современники сразу же стали называть сказку «интересным примером перенесения кэрролловского нонсенса в российскую ментальность», замечали многочисленные (занятные) изменения имён, признавали удачными некоторые стихотворные пародии, чьей первоосновой послужили российские (т. е. вплетенные в культуру восприятия читателем) произведения. Но, в общем и целом, следует признать, что «Аня» Набокова – это реминисценция (возможно, первая в мировой литературе) на подземные приключения оксфордовской Алисы, представления же об оригинале это, безусловно, талантливое произведение не даёт.
И забыла упомянуть: первая реакция на произведение Кэрролла в Англии тоже была смешанной, даже больше – негативной. Литературные критики характеризовали работу писателя-ученого как сказку-сон, а потому сомневались в полноценности описания сновидения со всеми его зигзагами, путаницей, временным и пространственным смещениями, несообразностью. И отчего-то все критики, даже самые снисходительные, решительно не одобряли Безумного чаепития.
Приключения главной героини и использованные для их описания разнообразные комбинации были названы странными. За редкими исключениями рецензенты отказывались видеть хоть какой-то смысл в «блужданиях» Алисы, так что вывод был однозначен: «прочитав неестественную и перегруженную всякими странностями сказку, ребёнок будет испытывать скорее недоумение, чем радость».
Отношение к «Алисе» изменилось лишь спустя 5 лет, когда книга стала популярной и среди детского, и среди взрослого населения Британских островов. Тогда Ф. Дж. Харви Дартон – крупнейший авторитет в области английских детских книг, отозвался о ней, как о произведении новаторском, совершившем подлинный «революционный переворот» в английской детской литературе.
А в 1871 г. романист Генри Кингсли написал Кэрроллу: «Положа руку на сердце и хорошо все обдумав, я могу лишь сказать, что Ваша новая книга самое прекрасное из всего, что появилось после «Мартина Чеззлвита». Тогда же и королева Виктория, заметив, как нравятся приключения Алисы её детям (сама монарх сказку оксфордского профессора не осилила), пожелала иметь в своей библиотеке все произведения автора сказки. И была до крайности удивлена, когда ей доставили кипы научных работ по математике.
Но вернемся к счастливому обретению «Алисы» русскоязычным читателем. Почти век с момента « рождения» сказок, их с удовольствием читали лишь те соотечественники, что прекрасно владели английским языком и были искушены знаниями в области английской литературы и культуры в целом. А таких, что в дореволюционной России, что в советской, как вы понимаете, было немного.
Даже опытные и талантливые переводчики – Корней Чуковский, Нора Галь, Самуил Маршак (этот еще был и гуру в поэзии английского «нонсенса») переводить «Алису в стране чудес» Кэрролла не решались (Самуил Яковлевич лишь перевел поэтические фрагменты произведения). «Толмачи» сошлись во мнении, что сказка эта в должном качестве просто – напросто «непереводима», ибо во многом построена на английских остротах и каламбурах, фольклоре, лингвистических и филологических тонкостях. И при буквальном переводе пропадает юмор и игра, а при ассоциативном получается, как отмечал один из исследователей, «совсем не та «Алиса». «Алиса» Кэрролла и вправду принадлежит к числу самых трудных для перевода произведений мировой литературы. К обычным трудностям, связанным с переводом иноязычного автора, отдалённого от нас во времени иными нравами, литературными условностями и установками прибавляется ещё одна: по образному выражению поэта У. Х. Одена, «могущественнейшим персонажем» произведения является сам английский язык, Кэрролл, к тому же, использовал своевольные алогизмы самого языка и экспериментировал с ними. Но, как известно еще со времен Михал Васильича Ломоносова: «… может собственных Платонов / И быстрых разумом Невтонов /Российская земля
рождать». В данном случае, титанический труд по адаптации английской игры слов и ума оксфордского профессора математики оказался по силам московскому профессору филологии – переводчику, сумевшему изучение детской литературы сделать университетским курсом – Нине Демуровой, чей перевод сказки «Алиса в стране чудес» является на сегодня каноническим. И, что важно, всеми нами любимым.
Браво, Нина Михайловна!
К счастью, «крестная» нашей Алисы здравствует и по сей день, и осенью мы будем отмечать 85- летний юбилей легендарного «спеца» по английской литературе. Демурова занялась переводом сказки в 1966-м. За основу взяла последнее прижизненное издание обеих сказок Кэрролла вместе с комментариями М. Гарднера из книги «Аннотированная «Алиса». Текстами стихов занимались несколько человек. Так, «Папу Вильяма» и «Морскую кадриль» перевёл С. Я. Маршак ( как уже упоминалось задолго до 1960-х), но в конечном варианте его тексты был подвергнуты серьёзной редакции. Для издания 1967-го года часть стихов («Июльский полдень золотой», «Цап-царап сказал мышке» и «Лупите своего сынка») перевела Д.Орловская, а после её смерти в 1970 году закончила работу знаменитый классик русской поэзии 20-го века Ольга Седакова («Как дорожит своим хвостом», «Еда вечерняя», «Ты мигаешь, филин мой» и «Дама Червей»). Наиболее сложной задачей для переводчика был перевод имён и названий, суть которых сводилась к своеобразным шифрам. Дословный перевод в данном случае был невозможен. Так во второй главе фигурировали такие персонажи, как «Duck» – намёк на Дакворта, «Lory» – Лорина, «Eaglet» – Эдит. Буквальное значение слова Duck (утка) относится к женскому роду и заранее отрицает всякую связь с Робинсоном Даквортом. Ни утка, ни селезень, ни лебедь, ни гусь, ни любая другая водоплавающая птица не давали необходимого звена к другу Кэрролла. Неожиданное возникшее имя Робин-Гусь дало необходимую связь через имя, а не фамилию. «Eaglet» стал Орлёнком Эдом, «Lory» – попугайчиком Лори.
Трудности были и с адаптацией имени персонажа «Hatter». Дело в том, что в русском отсутствует полный понятийный аналог безумца из английского фольклора, и, следовательно, связанных с ним примет и ассоциативного ряда. Компромиссом стали русские «дураки». И те, и другие не похожи на нормальных людей, всё делают не так, как положено. Но… глупость одних, равно как и безумство других, нередко оборачивается мудростью или обоснованным вызовом здравому смыслу. Так персонаж стал Болванщиком, в котором есть связь с английским героем: он имеет дело с болванками для шляп и не блещет умом.
Второй сложностью перевода, обязательной для передачи драматургии Кэрролла, является игра слов. Демурова отмечает, что «юмор характеров, юмор ситуаций сравнительно легко переводится, однако словесная игра адекватному переводу почти не поддаётся». Таким образом, приходилось выбирать между содержанием высказывания и юмористическим приёмом. В тех случаях, когда содержание давало лишь повод для игры ума, переводчик отдавала предпочтение приёму.
Третья амбициозная задача адекватного перевода – неразрываня связь кэрролловской прозы со стихотворными «включениями». Они появлялись в оригинале как открыто, в виде прямых цитат, так пародийно и даже завуалировано – в виде аллюзий. Аналогично следовало поступить и с переводом. Увы, Н. Демурова не знала, что некоторые из стихотворений, ставших основой для кэрроловвских аллюзий или пародий, уже давно были переведены на русский язык (но не опубликованы).
Орловская написала для «Папа Вильяма» перевод исходных стихов Саути. Переведя на русский язык оригинал, она «подогнала» его под классическую пародию Маршака. Чтобы передать богатейший пародийный фон сказки, Седакова вообще написала исходные русские тексты для пародируемых Кэрроллом оригиналов.
Демурова поставила перед собой благородную просветительскую цель – передать русскоязычному читателю озорной, очень личный, лирический, алгебраический (!) и философский дух сказок Доджсона, попытаться воспроизвести своеобразие авторской речи – сдержанной и чёткой, динамичной и выразительной. Она писала: «Для понимания общей тональности авторской речи важно иметь в виду, что Кэрролл принадлежал к тем, кто <…> видел в детстве особое «состояние» не только данной личности, но и человечества, «состояние», которому, в силу его особой природы, открыто многое, чего не могут понять или почувствовать взрослые». Однако Нина Михайловна честно констатировала: вся ее «команда понимала, что полностью подобная задача невыполнима: невозможно точно передать на другом языке понятия и реалии, в этом другом языке не существующие».
И, тем не менее, поверьте на слово, – работа Нины Михайловны и ее сподвижников – это совершенно замечательный русский перевод сказки английского эксцентрика. В ее «Алисе» живет душа этого замысла – очень английского, но соприродного русскому – не литературному, а устному народному творчеству – лукавому и здравомыслящему: «Я видала такую чепуху, по сравнению с которой эта чепуха – толковый словарь».
Толпы «Алис»
Ну, и раз отмечаем юбилей выхода «Алисы» в свет – еще пара ремарок по поводу русскоязычных переводов. После версии Демуровой и К, их только в советское время, появилось еще с дюжину.
1971 год ознаменовался появлением пересказа путешествия маленькой англичанки советским поэтом и детским писателем Борисом Заходером. В авторском предисловии он заявлял, что вообще не хотел называть свою книгу «скучным» «Алиса в стране чудес». Он бы предпочел «местные аналоги» – «Алёнка в Вообразилии», «Алька в Чепухании» или «Алиска в Расчудесии», но поддался сложившейся литературной традиции. Заходер признавался, что произведение Кэрролла является его любимой книгой, которую он перечитывал в течение четверти века на языке оригинала, прежде чем решился перевести. Ну, не знаю, друзья…. Если дурацкого английского мишку Винни А. Милна Заходер преобразил до приятной неузнаваемости, то его вариация «Алисы», мягко говоря, весьма вольный пересказ произведения Кэрролла не только и не столько для русского читателя, сколько для советского (и не самого продвинутого) школьника. Эту работу, извините, я бы и детям не рекомендовала для прочтения как аналог английской сказки, ибо это никакой не Льюис Кэрролл, это Б. Заходер в чистом виде – легкий, яркий и смешной.
В 1970 – 1990-е последовательно появляются переводы А. Щербакова, В. Орла, Л.Яхнина, Б.Балтера….
А вообще, по данным на 1991-й год, обе части сказок Кэрролла об Алисе в СССР издавались 69 раз общим тиражом около 6 миллионов экземпляров на 11 языках, включая английский.
В 2000-х сказка стала переводиться и пересказываться в России почти массово, опубликованы переводы Флоря, Сильвестровой, Вязовой, Хазанова, Тарловского, Токмаковой, Блехмана, Конча, Мельниченко. В интернете появились переводы Ю. Л. Нестеренко, Н. И. Старилова, А. Кононенко, О. Л. Хаславского. Имеется даже неопубликованный перевод «Алисы» Кира Булычёва, сделанный им совместно с коллегой – они отчего-то полагали, что до них сказку на русский никогда и никто не переводил…
Что вам сказать, дорогие поклонники Алисы, по поводу этих попыток…
Хорошо, конечно, что появляются новые версии – может, какая- нибудь станет блистательной. Пока же: перевод драматурга Яхнина, хоть и удостоен литературной премии, слишком далёк от оригинала, поскольку каламбуры и словесные парадоксы в нём присутствуют в тех местах, где они отсутствуют у Кэрролла. В переводе Орла никакой игривости и искрометности слога, версия Щербакова добротна и не более, варианты Нестеренко и Старилова скучно буквальны, «Алиса» Блехмана – очень вольная, но, весёлая и нарядная.
Так что, на мой консервативный и придирчивый вкус, только у Нины Михайловны Демуровой удачно сочетаются академизм, возможная точность и некий изыск аналогий и выверенность малейших нюансов…»
Живее всех живых
У моих знакомых и друзей сказки Кэрролла, как это часто бывает у библиоманов – хроников, стали неотъемлемой частью жизни, о чем они с удовольствием и рассказали.
Но прежде, чем предоставлю им слово, вставлю и свои «2 копейки» в проект « Кэрролл, Алиса и я». И назову их:
Леденцы Алисы и Херес Кэрролла для мамы в память об одной физической задачке.
Продолжение читайте 7 июля.
Челябинск, Вера Владимирова
* Продукты компании Meta, признанной экстремистской организацией, заблокированы в РФ.
Отправляйте свои новости, фото и видео на наш мессенджер +7 (901) 454-34-42
© 2015, РИА «Новый День»