AMP18+

Екатеринбург

/

Интервью

/

«Космическая миссия России сокращена, но унывать причин нет» Интервью с космонавтом, не полетевшим в космос 4 дня назад (ФОТО)

К Дню космонавтики NDNews.ru поговорил с Сергеем Прокопьевым, он должен был отправиться на МКС 8 апреля 2017 года, но штатное расписание в 2016 году перекроили. О сокращении российского присутствия в космосе и развитии отрасли в целом космонавт рассказал NDNews.ru.

В прошлом интервью вы говорили, что ваша отправка запланирована в 2017 году.

– Это была первая моя ошибка. Когда я начинаю планировать что-то, то это идет не так. Полет отложили, меня сдвинули с 2017 на 2018 год. Весь экипаж был расформирован, и уже другие люди туда были назначены. У нас практически полная перекройка прошла. Заменили одного нашего русского космонавта на иностранца, и получилось, что летят два неопытных иностранца. Командиром корабля назначаются русские астронавты. При таком составе командовать кораблем не может космонавт без опыта полетов, то есть я. От этого не только я, от этого пострадали и другие наши космонавты, которые раньше меня в отряд пришли.

Это связано с политикой?

– Прошла некая реорганизация экипажа МКС. В течение ближайших пары лет вместо трех космонавтов будут летать два наших космонавта. Это связано с экономическими проблемами, приходится ужиматься в условиях экономического кризиса, санкций. Нам необходимо было сокращать количество грузовых кораблей, которые обеспечивали станцию. Как только меньше кораблей посылают, количество наших членов экипажа тоже уменьшается. Обычно на станции находится пять-шесть человек, из них трое – россияне. С апреля на МКС будет находиться пять человек, на одного меньше.

Проблемы внешней политики сказываются на общении астронавтов разных стран?

– Нет, мы понимаем, что это вина вообще не их. Проблемы между нами вообще отсутствуют, тут даже и думать нечего. Мы совместно выполняем нашу работу, летаем в одном корабле, подвергаемся одинаковому риску.

Как долго продлится ваш полет?

– В среднем командировка на орбиту длится около полугода, 180-190 суток. У нас есть ограничения по длительности пребывания корабля на орбите, у него есть ресурс, который нельзя превышать, максимальный срок командировки до 200 суток. Потом перерыв два – два с половиной года до следующего полета.

Какие у вас задачи?

– Основная задача моя как командира корабля – доставить живыми и невредимыми и потом спустить на землю членов экипажа. После прибытия на станцию обеспечить сохранение корабля, в консервацию его перевести. Затем рабочие будни. Рабочий день, как и на Земле, у нас длится 8-9 часов. В это время мы производим работы по поддержанию станции в режиме работоспособности, чистим, убираем, проверяем системы обеспечения жизнедеятельности космонавтов. Это, наверное, процентов 30-40 % всего времени рабочего составляет. Еще 20 % – это поддержание работоспособности членов экипажа. Занимаемся спортом по два-три часа в сутки. Если этого не делать, филонить, по прилете на землю у тебя мышцы будут атрофированы, и ты просто-напросто не сможешь ходить.

Вы командир корабля, на котором полетите, или командир всех космонавтов на станции?

– Так как мы летаем на «Союзах», то командиром корабля может быть только русский: либо уже летавший космонавт, либо опытный летчик (Сергей Прокопьев отставной военный, командир экипажа стратегического бомбардировщика ТУ-160, – прим. ред.).

По прибытии на станцию командир корабля поступает в распоряжение командира МКС. Его основная задача – обеспечение распорядка дня плюс, в случае внештатных ситуаций, – обеспечить безопасность всех членов экипажа.

– О внештатных ситуациях. Наши читатели просили вас рассмотреть ЧП, часто происходящее в фантастических фильмах, когда космонавта относит от корабля в открытый космос.

– Такая ситуация, конечно, может иметь место, ее вероятность чрезвычайно мала. В американских скафандрах есть рама с маленькими двигателями. Управляя ими, можно приблизиться обратно к станции. Раньше и у российских скафандров были такие устройства, но сейчас от них отказались. Это громоздко, дорого и нецелесообразно – как третий запасной парашют.

В таком случае как российский космонавт будет действовать, если окажется в такой ситуации?

– Ему остается только меньше дышать и прожить нужное время для прихода помощи. Могу предположить, что в такой ситуации командир корабля может его расконсервировать, отстыковать и приблизиться к космонавту. Вообще, это сценарий апокалипсиса, почти невозможная ситуация. Космонавты используют систему страховки, подразумевающую две точки опоры. Это или две веревки, или одна веревка и одна рука. Поэтому чисто теоретически можно представить, как член экипажа все отстегивает и отталкивается от обшивки, тогда у него есть примерно 5 часов.

У членов экипажа МКС есть научные специализации?

– Конкретных специализаций нет. Есть усиленная подготовка по медицине для одного из членов экипажа. Остальных специализированно готовят для проведения определенных экспериментов. В нашей научной программе есть шесть направлений, на каждую экспедицию приходится примерно 70 экспериментов. Чистых ученых у нас практически нет. На станции слишком мало людей, чтобы вставить их в рамки конкретных научных специализаций. Хотя есть такой космонавт Сергей Рязанский, он пришел из среды чистых ученых, из института медико-биологических проблем, приходил к нам как медик, как врач, он изучает человеческое тело в космосе. Параллельно экстерном закончил инженерный вуз, и сейчас где-то в июле полетит уже в качестве командира корабля.

То есть ученые на земле дают вам задания, а вас учат правильно проводить эксперименты?

– Конечно. Я на земле обучился пользоваться специальным оборудованием. Если это биоматериал, я его обрабатываю в главбоксе – приборе, который не позволяет веществам попадать в атмосферу станции. Я произвожу манипуляции, и потом результаты экспериментов либо сохраняю, либо отправляю на землю. Но чаще всего постановщики экспериментов – это ученые, которые находятся на Земле. А я пользуюсь их оборудованием. Я, конечно, могу придумывать эксперименты, но не думаю, что они будут иметь фундаментальное значение. Одна из моих задач в будущей командировке – работа с мышами. Это очень продолжительный эксперимент, по завершении мышей будут замораживать, доставлять на Землю и смотреть, как их органы реагировали на длительной воздействие агрессивной среды. Есть вариант, при котором смотрят, как живые мыши перенесли полет, какие проблемы возникают от невесомости, от радиации и прочего. Это очень большой объем данных для исследования возможности перелетов в глубокий космос.

Есть эксперимент очень интересный по выращиванию растений, его проводят с 70-х годов. Изучаем, что лучше растет, какая почва нужна, подбираем лучшие условия для содержания разных культур.

Были случаи, когда исследования на станции дали реальный толчок в какой-либо области науки?

– Ну, например, синтез белковых форм с последующим использованием в медицине. Белковая структура в условиях невесомости формируется по-другому, нежели в условиях гравитации, и результат синтеза потом используется и в медицине и ряде других отраслей. Японцы на своем модуле, например, кристаллизацию белков практически поставили на коммерческие рельсы.

В 2018 году Илон Маск намерен запустить пилотируемый Dragon. Два года назад мы с вами говорили, что наша страна уверенно лидирует в космосе, так как мы одни запускаем пилотируемые корабли. Но вот появился Илон Маск, у французов свой проект тоже есть. Еще пишут, что наши знаменитые ракетные двигатели РД-180 частично производятся по американским патентам. У вас не возникает ощущения, что Россия в последние годы стремительно уступает позиции в космической отрасли?

– Про двигатели – их производят у нас, потом американцы их дорабатывают. Но железо все равно наше. Электроника у них лучше, поэтому, действительно, они устанавливают блоки для регулировки управления, но основное наше, и его не могут повторить. А за Илона Маска я могу только порадоваться, он гениальный человек и способен повернуть развитие космонавтики в другое русло. Касательно планов пилотируемого корабля – он же не просто его запустить собрался, он говорил, что хочет туристов на нем отправить к Луне и вокруг Луны облететь. С этим, честно говоря, считаю, что поторопился он. Дай бог, чтобы у него все получилось. Может быть, наша «космическая машина» начала немного притормаживать потому, что у нас нет такого человека как Илон Маск, но его пример заразителен. Сейчас у нас появилась коммерческая космическая компания на базе авиакомпании. Дай бог, чтобы на примере вот этой коммерческой космической программы, как у Илона Маска, и у нас что то появилось. Конкуренция только прибавит свежие силы отрасли, и это хорошо.

Как в вашем коллективе восприняли скандалы, связанные со сменой руководства Роскосмоса?

– Коррупционные скандалы касались не пилотируемой космонавтики. Это другой кластер. Экономическая составляющая повлияла. Бюджет был сокращен, отсюда и разногласия по количеству мест на станции. Но я надеюсь, что наши эффективные менеджеры все-таки сделают свою работу, будем надеяться на лучшее. Хочется верить, что у нас все впереди.

Расскажите про бытовые условия. Полгода на станции вы живете без душа?

– Обтираемся специальными полотенцами. На «Мире» была предусмотрена баня, можно было там попариться, но космонавты после этой бани убирались в течение недели, потому что вода и влага разлетаются по всей станции. Поэтому было решение на МКС не ставить. И в полете через полтора месяца, когда с Землей общаешься, одно желание – когда прилечу, сделайте мне баню!

А в полетном центре есть баня?

– Есть, реликт. Сруб был подарен Гагарину, она стоит в звездном городке. Ее, конечно, переделывали, там регулярно проводится ремонт, но сруб тот же.

Зачем космонавты везут на станцию иконы? Судя по фото из российской секции, иконами заменили портрет Гагарина.

– Есть иконы, которые возвращают, не оставляют на станции. Все зависит от человека, который там находится. Я сам военный летчик, и видел людей, которые на военных самолетах с иконами облетали земли, освящали их таким образом. И есть история, правдивая или нет, не возьмусь сказать, что во время нападения фашистов на Москву Сталин велел с иконой Казанской богоматери облететь столицу. В общем, я бы себя не назвал глубоко верующим человеком, но против я выступать тоже не буду. А что касается портрета Гагарина, на станции действует простое правило – кто полетел, тот место под себя и обустраивает. Это личное дело космонавтов.

Как вы проводите свободное время на станции?

– Мы много смотрим на Землю. Это очень интересно. Много фотографируем. Течения облаков, извержения вулканов. Наблюдаем за природными катастрофами. Вот последнее наводнение, например, в Крымске – самые первые оперативные съемки этого места были произведены с МКС. В американском модуле есть купол – там семь окон, которые позволяют как в аквариуме наблюдать Землю с любых ракурсов. Единственный минус – качество стекла не позволяет фотографировать в хорошем фокусном расстоянии. Но, тем не менее, находиться там прекрасно. Не надо думать, что мы на станции скучаем.

Москва, Антон Гуськов

© 2017, РИА «Новый День»

В рубриках

Екатеринбург, Интервью, Москва, Урал, Центр России, Интервью, Наука, Общество, Россия, Технологии, Фоторепортаж,