В советский период было принято считать, что Октябрьская революция стала ответом рабочих и крестьян на притеснение со стороны властей. Однако, как считают современные российские историки, действительные причины тех событий кроются вовсе не в эксплуатации народа и экономических трудностях того времени.
Доктор исторических наук Леонид Бородкин обратил внимание, что все исследования последних лет о социально-экономической ситуации в дореволюционной России с 1880-х годов до начала Первой мировой войны показывают, что уровень жизни и зарплата рабочих росли, хотя и невысокими темпами.
«Мы знаем, что революция не прогнозировалась к 1913 году. Это был успешный год, перспективный. Мы изучали архивы крупных предприятий: текстильных, металлообрабатывающих, промышленных. На уровне крупных заводов номинальная зарплата заметно растет. Если мы берем фабрично-заводскую статистику, также видно, что зарплата рабочих растет, скажем, со 180 рублей в 1890-х годах до 260», – отметил Бородкин.
По его словам, средний темп роста промышленности до Первой мировой в России был 6,6%. «В это время мы не знаем страны, которая бы имела 6% в среднем темпа роста в год. Это показывает, что страна в промышленном плане развивалась весьма интенсивно», – продолжил историк.
При значительном промышленном росте с постоянным, пусть и медленным, повышением заработных плат, условия труда в Российской империи были значительно более мягкими, чем в других странах, констатировал Бородкин.
«В Японии в 1913 году средняя длительность рабочего дня была 13,5 – 14 часов. В это время в России – 9 часов. Количество выходных в Японии – 30 дней за год. В России у рабочего на заводе около 100 дней. Несмотря на это забастовочное движение в России было на порядок более активно, чем в Японии при более тяжелых условиях», – обратил внимание эксперт.
В этой ситуации, как считает Бородкин, «устоявшаяся в советской историографии точка зрения, о том, как предельно тяжела была жизнь российского рабочего, как он шел к революции, в международных сравнениях не всегда получает подтверждение».
Инфляция в наши 90-е была в десятки раз выше, чем в 1916 году
По мнению Бородкина, утверждения о «чудовищной инфляции» в начале 20 века в царской России сильно преувеличены.
«Когда мы читаем современников того времени, они пишут о «чудовищном» темпе инфляции к 1916 году, который, по разным оценкам, колеблется от 200 до 280%. Но многие из нас прожили период, когда инфляция составляла 1000%, 2000% в год. В дореволюционной России за 35 лет инфляция была примерно 1% в год», – обратил внимание историк.
«Если мы входим в поле международных сравнений, то при любых допущениях, относительно индекса инфляции, мы видим, что в других в странах темп роста зарплаты и темп роста инфляции не многим отличались от России. Россия в этом плане не является исключением», – подчеркнул Бородкин.
До революции в России жили лучше, чем в Германии
При этом историк отметил, что улучшение жизни, пусть не очень значительное, было и у крестьянства. «Хотя население растет очень быстро, миллиона по три в год, сбор урожая за это время вырос почти вдвое. Интегральные оценки, сделанные в последние годы, демонстрируют положительные показатели экономического роста, который, конечно, сказывался на уровне жизни в стране», – отметил Бородкин.
По его мнению, при попытке дать характеристику общего экономического положения в «огромной стране, которая занимает 1/6 часть суши, где очень неравномерное развитие», нужно с особым вниманием относиться не к округленным данным, а к региональным и отраслевым показателям. «Но в основном, они тоже показывают улучшение», – сказал Бородкин.
Главный научный сотрудник Института российской истории РАН Владимир Булдаков также отметил, что экономическая ситуация в России накануне революции была лучше, чем в большинстве стран, в том числе, государств-участников Первой мировой войны
«Скажем прямо: за годы Первой мировой войны русское крестьянство скорее разбогатело, нежели обнищало – это факт. Что касается рабочих, зарплата действительно росла, инфляция действительно была невысокой. Положение рабочих и городского населения в России никак нельзя сравнить с тем, что было, к примеру, в Германии, когда буквально умирали от голода – называли фантастическую цифру: 800 тысяч умерших от голода. В России ничего подобного не было», – подчеркнул Булдаков.
Пролетариат встретил Октябрь 1917 года с недоумением
Директор Института российской истории РАН Юрий Петров считает, что главная сложность для современной историографии заключается в том, при изучении предпосылок революции становится очевидным, что экономический фактор не мог быть решающим для революции.
«Мы все время находимся в поиске ответа на главный вопрос: почему произошла революция? При всех расхождениях в оценках уровня жизни к 1917 году, очевидно, что можно отказаться от идеи Ленина, который говорил, что революция – результат исстрадавшихся и доведенной до нищеты войной масс и только социальный взрыв является спасением для этих масс. Мы видим, что эта риторика не подтверждается. Но очень важный вопрос: если не экономический фактор был решающим в том, что революция произошла, то какой фактор?» – обратил внимание историк.
По его оценке, думать о том, что рабочие на протяжении 1917 года только и ждали, чтобы свергнуть Временное правительство совершенно неверно. «Дело в том, что главная проблема, которая перед ними стояла – проблема физического выживания. В этом смысле в ряде случае они были готовы сотрудничать с капиталистами», – считает Булдаков.
Как он отметил, если Февральскую революцию подавляющее большинство жителей страны встретило с воодушевлением, то говорить о том, что Октябрьская революция отвечала чаяниям народа – не совсем корректно.
«Что касается Февральской революции, нужно иметь ввиду, как отреагировали люди на свержение власти Николая II. Здесь ситуация была определенная – большей радости и большего восторга представить себе просто невозможно. Другое дело – ситуация в октябре 1917 года. Здесь все пребывали скорее в недоумении. Во всяком случае, рабочие довольно пассивно встретили большевистские переворот. Назвать революцию пролетарской, как у нас было принято в советское время, довольно наивно – от этого нужно раз и навсегда отказаться, что бы ни говорили на этот счет определенные политические силы», – подчеркнул эксперт.
«Мне кажется, что через 100 лет надо на революцию нужно смотреть по-другому. В русской революции бунтарского начала было слишком много для обычных политических революций. Нужно это рассматривать по параметрам социальным и даже социально-психологическим. Объективных предпосылок революции всегда будет недостаточно. Дело не в том, сколько получал рабочий или работница, дело в том, как они себя ощущали», – уверен Булдаков.
По оценке историка, «это была революция нового типа под социалистическими лозунгами, но, с другой стороны, это была глубоко архаичная революция в силу утопичных моментов.
«Нельзя забывать о том, что 83% населения было приписано к крестьянскому сословию. Что касается крестьянской ментальности, она пронизывала основную часть населения, не будем об этом забывать, включая городское население. Именно соединение ментальной архаики и новейших социалистически доктрин породило этот самый колоссальный социальный взрыв», – уверен историк.
При этом, по мнению Булдакова, это не исключает и того, что существовала и естественная для такого рода событий борьба за власть.
«Была слабая власть Николая II, слабая власть Керенского, появилась сильная власть Владимира Ленина. В лице Николая II мы видим слабую власть – власть, которая уж практически ничем не управляла. Что касается правительства Керенского, то с его властью произошло практически то же самое к октябрю 1917 года», – констатировал историк.
Он также добавил, что дело было не столько в силе власти, сколько степени доверия к ней народа. «С этим дела обстояли совсем уже плохо. Учитывая эти моменты, конечно, вся история 1917 года предстает как история развала власти. В этом смысле приход большевиков был достаточно закономерен», – считает Булдаков.
Кроме этого, отметил историк, был еще ряд объективных причин, способствовавших октябрьской революции: например, нерешенный национальный вопрос. «У нас принято говорить, что все национальные движения 1917 года носили сугубо сепаратистский характер. Уверяю вас, нет. Здесь действовала та же самая тенденция. Если государство не обеспечивает условия выживания этноса, начинается процесс этноизоляции, отторжения от власти. Спасались собственными силами», – уверен историк.
Наравне с этим, продолжил Булдаков, в стране царила настоящая неразбериха и коррупция, трудности и бюрократические препоны возникали практически везде. «Коррупция была у всех на устах, воровали много – все это подорвало доверие к власти», – обратил внимание Булдаков.
Исходя из вышеперечисленного, по его мнению, становится очевидно, что теория о том, что революция – результат заговора «темных сил», несостоятельна, так как социальное настроение в стране формировалось внутренними глубинными проблемами.
«Много конспирологических объяснений. Я их называю дешевыми объяснениями. Есть в нашем обществе соблазн объяснить революцию кознями и действиями наших внутренних врагов или внешних недоброжелателей. Мы должны не поддаваться тому соблазну», – согласился Петров.
Окончательные выводы делать еще рано
Как считает Петров, накануне 100-летнего юбилея Октябрьской революции становится понятно, что точно ответить на вопрос о ее причинах невозможно.
«Может быть, надо признать, что 100 лет, хотя и большой срок, но, может быть, недостаточный для понимания этого вопроса. Ситуация напоминает по аналогии с физикой ядерный взрыв, когда критическая масса урана растет. Физики знают, до какой точки она должна дойти, чтобы произошел этот взрыв. Мы, историки, пока не знаем, где эта точка, когда социальное недовольство и проблема неравенства переходят в активную и агрессивную фазу», – констатировал Петров.
При этом, по мнению Бородкина, с уверенностью можно сказать одно – неизбежной революция не была.
«Там были развилки. Они требуют анализа. Троцкий говорил, что если бы его и Ленина в октябре 1917 года не было в Петрограде, то революции не было. Ленин в 1917 году, выступая в любимой Швейцарии, говорил о том, «старикам не услышать раскатов революции». И можно много цитат привести, которые свидетельствуют о том, что сами лидеры революции не считали, что она неизбежна», – заключил он.
Москва, Мария Вяткина
Москва. Другие новости 25.01.17
Николай II стал жертвой эпохи и собственного бессилия. Последний российский император оказался не «на своем месте». / Русская революция-1917 не является уникальной. Красный Октябрь в оценках западных экспертов. / Алексей Мухин: Советская власть была оккультной. … убийство царской семьи было ритуалом окончательного разрушения «старого мира». Читать дальше
© 2017, РИА «Новый День»