Чем дольше я пользуюсь родным языком, чем больше я о нем узнаю – в плане изменений за последние, да хотя бы, пару столетий, тем в большем замешательстве нахожусь. Как приговаривают уральские звезды «Comedy club»: «Ну, как так-то?!»

Единственное утешение – солнце русской поэзии:

«Как уст румяных без улыбки,

Без грамматической ошибки

Я русской речи не люблю».

Он, правда, не любил, потому что избалован был просвещенной средой обитания. А мы-то уже слышим и читаем одни ошибки! Правда кое-что из того, что во времена Алекса Сергеича была нормой – теперь тоже, увы, ошибка. Как, например, в этих строках про «младую гречанку»:

Я дал ему злата и проклял его, И верного пОзвал раба моего.

ПОзвал! Так говорили в XIX столетии – произнесите сейчас и даже родная мать вас не поймет, не то, что вызываемый раб!

Как сказал один мой знакомый двоечник (по русскому языку): «Сами говорите, нормы меняются, может, я, как Черчилль, проживу почти сто лет, и тогда мои ошибки станут грамматическими находками русского языка».

Может быть, все может быть. На днях искали имя новорожденному внуку приятельницы. И что же я вижу в святцах: Зина – как мужское имя, кто бы мог подумать! Ну, ладно не Зинаида. И все равно: как изменился русский лингвомир!

Более того, канонические словари и справочники моей юности теперь тоже пестрят ошибками: часть норм изменилась. Аксиомы от Розенталя оказались не такими уж и стойкими.

Хотя, конечно, знаменитый вопрос: «Если слово неправильно написано в словаре, как об этом узнать?» – пока еще задаем нечасто.

Ответ, разумеется, прост: обратитесь к более авторитетному источнику. Например, к Пушкину. Ага, обратимся, а там – пОзвал ( и не только это, и не только у него, с Грибоедовым изъясняемся тоже по- разному:

«Я скоро к ним вбежал!

Я помешал! я испужал!–

а уж у Достоевского и вовсе одно из любимых слов – безграмотное «ихний»).

Изучающий русский язык итальянец на днях вылупился, услышав, что его русский коллега «был в Забайкалье у бурят»: ведь «бурят» в России только нефть, и вообще как у глагола можно гостить?! А вот будь русский товарищ пограмотнее, он бы правильно просклонял слово «буряты» в родительном падеже как «бурятов», и не тревожил за зря чуткое на русские омонимические сложности итальянское ухо.

А вот еще головная боль: «БАльмонт или БальмОнт»? В разных источниках по-разному.

И тут уконкречиваем: если в вызывающих доверие источниках разночтения, обращаемся к авторитету, не столь далеко отнесенному во времени, как Александры Сергеичи. В данном случае, ориентируемся на Марину Ивановну (Цветаеву): "Прошу читателя, согласно носителю, произносить с ударением на конце».

Вообще, вспомнив про Бальмонта, не могу не порекомендовать для чтения – что русским, что инородцам, изучающим « великий и могучий» , прелестную книжку Ларисы Калакуцкой «Склонение фамилий и личных имён в русском литературном языке». Книга содержит такое количество разнообразных «особых случаев», что читатель, интересующийся ономастикой – наукой об именах собственных, получит огромное удовольствие, прочитав её. Книга просто набита «любопытностями». Например: актёр Родион Нахапетов с первых дней жизни носил имя «Родина» в честь партизанского отряда «Родина»– он, извините, там родился. Родионом он стал после двух «исправлений» со стороны крючкотворов ЗАГСа.

Или: не только женское ныне имя Зина, но и девчачьи «Инна» и «Римма» изначально, вообще-то, мужские имена! Они даются в честь скифских святителей. Праздник святителей Инны, Пинны и Риммы отмечается 20 января и 20 июня по юлианскому календарю. Вы только представьте себе эту «именную» родословную: «Династия металлургов Журавлевых: Римма Зинович, Пинна Риммович и Инна Пиннович!» После этого вы непременно пойдете перечитывать святцы, где отыщете такое мужское имя, как «Аза» (после чего рекомендуется исполнить – в психотерапевтических целях- песенку: «Цыганочка Аза, Аза»). Но вернемся к длиннейшим спискам от Ларисы Павловны, например, непременным Сухово и Дурново. Фамилии с окончаниями такого типа принадлежат очень древним родам, они складывались тогда, когда фамилий в устной речи практически не употребляли – их только писали. И обладатель очень внимательно следил за тем, чтобы дьяк правильно записывал происхождение рода: от такого-то боярина по прозвищу «ДурнОво» (уж какая была примечательная черта, от той и создавали фамилии, даже если и выходил Свиньин, Грязной или Толстой.) Позже, когда фамилии стали использоваться чаще, их неблагозвучие начало напоминать о себе, и владельцы решили произносить их с французским ударением: «ХитровО», «ДурновО». Это было смешно. Когда в своё время Александр III назначил министром внутренних дел графа Дурново, недоброжелатели сановника запустили шпильку: "Ждали умного министра – получили Дурново». Буква «в» в окончании отражает, как вы понимаете, произношение тех времён и мест, когда и где фамилия давалась. В современном русском языке сохраняются окончание более древнего времени: "-ого» и "-его». Это, пожалуй, самое «неправильное» место русской орфографии, где букве «г» вместо привычного звука [г] (или [g] в международной транскрипции) приходится обозначать другой, с совершенно непохожими на первый характеристиками: [в] ([v]).

До орфографической реформы 1917 года окончания прилагательных слов были ещё сложнее: они писались по-разному во множественном числе в зависимости от рода: «тонкiе стволы» и «тонкiя нитки». И это тоже было свидетельством различия в произношении, когда-то реально существовавшего, но к тому времени в русском языке уже исчезнувшего. Однако букву «г» реформа пощадила, и нас это совершенно не обременяет; мы привычно пишем «г», а говорим [в].

Два ракетных Алексеевича

«Язычник» – субстанция сугубо земная, но ему тоже нравится улыбка первого космонавта Юрия Алексеевича, и он впечатлен достижениями коллег – технарей. Посему вносит свою лепту в празднование 12 апреля.

Слова «ракета» и «ракетка» этимологически никак не связаны, это вам не зонтик с зонтом. Тем интереснее орфографическое сходство.

«Ракета» пришла в русский язык при Петре I из немецкого, а в немецком, в свою очередь, появилась от итальянского «rоссhеttа», что означает «веретено». Дело в том, что любимая забава Петра Лексеича – ракеты-шутихи напоминали веретено внешним видом. А вот «ракетка» пришла из французского языка, где была позаимствована от арабского «rāħat» – «ладонь».

Языски:

Опечаточка по Фрейду

В этом апреле исполнилось бы 160 лет, как из сибирской ссылки вернулись супруги Безуховы, если бы классик Лев Толстой не перекроил свой замысел о судьбе декабристов. Да-да, несколько лет роман-эпопея, первоначально названный «матерым человечищем» «Декабристы» (и лишь позже переименованный в «Война и мир») воспринимался Толстым как часть повествования, которое должно было закончиться возвращением Пьера и Наташи из сибирской ссылки в 1856 году (именно об этом идёт речь в 3-х сохранившихся главах романа «Декабристы»).

Но, судя по всему, конечный литературный результат «глыбе» понравился. И, несмотря на то, что в разные периоды своей длинной жизни, ЛНТ по-разному относился к этому труду, иногда – в период острого охлаждения – называл «сущей безделицей», все же в 1906-м году на вопрос японского писателя, философа Токутоми Рока, какое своё произведение он любит больше всего, автор ответил: «Роман «Война и мир»». Удачным он считал и название эпического произведения, ведь до «Войны и мира» рассматривались такие варианты: «1805 год» (под этим названием публиковался отрывок из романа), «Всё хорошо, что хорошо кончается» и «Три поры».

Язычник же сегодня сконцентрируется именно на названии романа, в котором слово мир – это общепринятая версия – употреблено как антоним войне (дореволюционное «миръ»), а не в значении «окружающий мир» (дореволюционное «мiръ»). Все прижизненные издания романа выходили именно под названием «Война и миръ», и сам Толстой писал название романа по-французски как «La guerre et la paix». Однако из-за опечаток в разных изданиях в разное время, где слово написали как «мiръ», до сих пор не утихают споры об истинном значении названия романа. Более того, со второй половины 20-го века, когда проблемы неэкологичности человеческого мира стали выходить на первый план, в дискуссию включились специалисты из разных стран (и не только, образно говоря, лирики, но и физики!), полагая, что великий русский провидец «сердцем чуял» грозящую будущим поколениям «homo sapiens» – своим потенциальным читателям – беду!

Москва, Эмма Прусс

© 2016, РИА «Новый День»