Ровно век назад большевистское правительство объявило поход против тотальной российской неграмотности. Это просветительское предприятие оказалось неудачным, по большей части, среди взрослого населения страны. Зато (со временем) позволило создать достаточно эффективную систему среднего образования, потому что деятели просвещения вынесли для себя из той неудачи много полезного, например, идею о прямой связи образования с культурным образом жизни (или досугом, пусть частичным, пусть изредка), обеспечивать который каждому гражданину нужно прямо с детства.
Столетие спустя, когда уважаемые «русисты» заговорили об очередном кризисе в сфере языка – мол, безграмотные пользователи «великого и могучего» «достали», РИА «Новый День» решило возобновить рубрику «Язычник» – о всяких тонкостях, изысках и неудобоваримостях (с заковыками и запритыками) современного словоупотребления, лингвистических канонах и даже языковом хардкоре.
И себе, и всем прочим языковым «пользователям» если не на пользу, то для развлечения. Невредного, как минимум.
Сегодняшний выпуск ведущая рубрики филолог Эмма Прусс решила посвятить символической в текущем году идиоме «Растекаться мыслью по древу», тем более, что «родившему» её произведению в этом году «стукнет» аж 835 лет:
«В отличие от многих других крылатых выражений, возраст этого фразеологизма известен почти точно – немногим более 200 лет. В таком виде нам адаптировали одну из строчек памятника древнерусской литературы XII века «Слово о полу Игореве» Василий Жуковский, Николай Заболоцкий, а затем и Дмитрий Лихачев: «Боянъ бо вѣщiй, аще кому хотяше пѣснь творити, то растѣкашется мыслiю по древу, сѣрымъ вълкомъ по земли, шизымъ орломъ подъ облакы».
«Слово…», как известно, «откопали» в конце восемнадцатого столетия, и сразу же сочли его устаревшим (для широкой читательской публики). Стали излагать по-новому, да кое-что, как заметили языковеды еще в девятнадцатом веке, исказили до новых смыслов. Мол, якобы древний сказитель – не мысль «растѣкашется» заставил, а всего лишь мысь – древнерусскую белку (еще Даль такое название зверька фиксирует), в некоторых диалектах однокоренную с «мышью» (например, в пришепетывающем псковском, да и в свердловской глубинке эту «польскую» шепелявость в подобных словах зафиксировали). Этимология «мыси» (если коротко) восходит к праславянскому «mūs» – серая/серый (от этого же корня произошли, к слову, «муха» и «мох» (когда он уже засох).
Помню, как меня подобная «ошибка» в свое время разочаровала. Ибо выражение «растекается мыслью по древу» по отношению к изрядно отошедшему от основной мысли оратору, всегда казалось чрезвычайно удачной метафорой. В мозгу сложился образ: по некоему бесконечно ветвистому гиганту, то ли из скандинавских мифов, то ли генеалогическому уродцу, то ли древу познания, то ли просто баобабу дробится на молекулы и растекается мелкими ручейками по чешуйкам древесной коры аморфная и мощная мысль (её ведь никто никогда – со времен Бояна, да и до него, не видел, поэтому представить можно всё, что угодно).
А поскольку демагогов и в советские времена (моего детства), и в перестроечные годы («туманной юности»), и далее, и ныне было пруд пруди, то их балабольство даже приобретало некие летописно – былинные черты, что делало оратора чуть менее противным персонажем и чуть более – масштабной личностью.
Но с логикой экспертного сообщества лингвистов не поспоришь.
Всех смущает, что составляющие пространства однородны: средний слой – дерево, нижний – земля, верхний – воздух, а существуют в них два вполне конкретных животных и одно абстрактное понятие.
Так и возникло предположение, что при переписывании «Слова» «мысь» ошибочно прочитали и воспроизвели как «мысль» (подобные исправления текста, для тех, кто не в теме, называю конъектурами). Если это так, то авторская фраза (в литературной интерпретации) выглядит приблизительно так:
«Ибо Боян красноречивый, если хотел о ком-то песнь сложить, мчался белкой по дереву, серым волком по земле, сизым орлом к облакам».
Вроде бы, много осмысленнее: слагая песнь, Вещий Боян охватывал взором весь мир, видел событие со всех сторон – рыскал по земле волком, парил орлом под облаками, и растекался белкой по древу (кто видел белку – серенькую, зимой на дереве – знает, как он она может на стволе распластаться, буквально растечься).
И – никакого намека на многословие динамичного Бояна.
Однако не будем торопиться.
И со значением «мыси», в том числе. Потому что «мысями» называются знаки древней письменности "<" и ">", похожие на мыс. Эти знаки употреблялись, к примеру, в ритуальных календарях, изображавших менструальный цикл (но не только в них): 14 мысей <, затем знак «пятницы» (ромб с точкой внутри) и 14 мысей >. «Пятница» – это время менструации, кровотечения, знак того, что женщина не «пороса», т.е. не оплодотворена. Отсутствие знака «пятницы» – «пустой» ромб, без точки – это символ оплодотворения. На этом календаре основана символика храмов Параскевы Пятницы (в Великом Новгороде вообще весь орнамент «сложен» по принципу подобного графика). Повторюсь, это – лишь один пример (из очень многих). Изначально знаки наносились на берестяные или деревянные таблички, и разве этот образ не конгениален цитате из «Слова...»?!
А что если поэтический образ с «мысью» ешё более многозначен?!
Более того, есть источник, предлагающий универсальную редакцию «Слова…» – в нем присутствуют и «мысь», и «мысль»!
Полный церковно-славянский словарь, 1900 г. (репринтное издание вышло в издательстве « Отчий дом» тринадцать лет назад), цитирую без ятей и прочих дореволюционных знаков: "Мысия – белка, векша. ... – В слове о полку Игореве читаем: «Боян бо вещий, аще кому хотяше песнь творити, то растекашется мысль мысию по древу, серым волком по земли, шизым орлом под облакы» – т.е. когда хотел он песнь творить, фантазия его носилась, что белка по лесу, словно волк серый по земле, будто сизый орёл по поднебесью….»
То есть либо церковники (грамотно, между прочим, и с учетом состояния просвещения своего времени) учли недочеты первичных и более поздних поэтических адаптаций, либо у них имелись иные источники для такой полной интерпретации. Напомню, оригинал «Слова…» – собственность Алексея Мусина-Пушкина – якобы, сгорел в 1812, во время московского пожара. Но священнослужители могли изучить рукопись и ранее, в том же Кирилло-Белозерском монастыре. Откуда, как уверяют отдельные исследователи, граф Мусин-Пушкин, он же обер-прокурор Синода «увел» Сборник с имеющимся там «Словом о полку Игореве». Или в ярославском Спасо-Преображенском монастыре, до его упразднения и до продажи его экс-настоятелем средневековой рукописи « Слова…» все тому же Мусину-Пушкину (такова была версия самого графа относительно обретения им реликта).
Согласитесь, в варианте церковно-славянского словаря Боян уже видится Гомером – не меньше.
Суть еще одной версии также не хочется сбрасывать со счетов. В ней мысь – не белка, а кисточка (из хвостика белки) для письма. Поскольку, как уже говорилось, писали предки – славяне на бересте или деревянных досках, то, дескать выражение «растекатися мысью по древу» – это художественный образ: писать, фиксировать на письме исторические события. Кстати, беличьи кисточки до сих пор в ходу, ими прописывают наиболее тонкие и мелкие части картин, расписывают шкатулки, пишут по селениту, фарфору и т.д. и т.п.
Вот так-то, друзья мои, не все так примитивно было с творчеством у предков – он своим искусством тоже хотели «обоять» (т. е и обнять, и защитить) весь мир и не просто быть «зерцалом» истории, но и мыслящим тростником, как минимум.
Однако, раз уж взялись за фразу, подарившую нам выражение про не слишком сосредоточенного велеречивого оратора, давайте препарируем её до конца.
Вот «шизый» орёл – уж нет ли тут соприкосновений со старой доброй шизофренией?! Оказывается, ни в коем случае, это обычный сизый, т.е. синевато- серый царь птиц, только все с тем же псковским пришепетыванием.
Растѣкашется. Этот глагол – тогда, при Игоре Святославовиче был не только аналогом современного «растекаться». В древнерусском у глагола «течи» был широкий спектр значений, в том числе «бежать» и «лететь». В этом значении он, к слову, сохранился и в современном словенском языке, и в польском с чешским, и в украинском.
Что же касается обещанной мыши. Когда о мыси, как белке – вместо мысли, что текла по древу, заговорили коллеги, голову сломал весьма компетентный лингвист позапрошлого века А. А. Потебня. Мол, если говорок северный (как и сам, новгород-северский князь Игорь) или псковский, то мысь эта заколдованная должна «шипеть», то есть фонетически превратиться в «мышь»…
Такие-то дела с этими средневековыми произведениями.
Даже в искривленном варианте дарят потомкам богатый фразеологизм. Я, например, и не думаю перестать употреблять выражение «растекаться мыслию по древу» в значении «быть излишне многословным». Потому что это уже тоже история – другая, ну так и ведь и Древний Рим многослоен и лишь чуть раскопан вглубь…
Более того, дивлюсь, как идиомой за столько-то веков русской жизни не стала кода знаменитого «Слова»: «Княземъ слава, а дружинѣ аминь».
Это же просто квинтэссенция загадочной русской души – поход был неудачен, контроль над Тмутараканью князья не вернули. Игорь из плена бежал, оставив там сына. Ладно еще половцы не стали драться за ненужные им в общем- то Перяславль и Курск – только сожгли ныне несуществующий Римов- и ушли, оставив непленненных коллег Игоря сидеть в осаде. Но главное, русские воины почти все « аминь». И все равно: князю – слава!
Вот как тут в полной «шизии» мыслью по древу не растекашиться?»
Москва, Эмма Прусс
Москва. Другие новости 19.01.20
Засилье китайцев и мрачные гетто: в Петербурге просчитывают выгоды от переезда Госсовета. / Новый скандал в Миассе: врача застали пьяным на рабочем месте. / Ученые признали рыбные палочки и искусственное крабовое мясо «сурими» опасными продуктами. Читать дальше
Отправляйте свои новости, фото и видео на наш мессенджер +7 (901) 454-34-42
© 2020, РИА «Новый День»