1 июня «Язычник» вместе с филологом Эммой Прусс решил продолжить прошлогоднюю тему и поговорить о лингвистическом аспекте Дня защиты детей. Вот буквально – о лексемах – оберегах славянских детенышей. Лексемах, которые далеко не в каждом языке сыщешь.

Да, да, да, это слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами. В современной терминологии – деминутивы (от латинского deminutivus – «уменьшенный»).

У меня отношение к этим словам чисто по Гоголю: терпеть их не могу, еще с «Мертвых душ» – полного собрания раздражающих деминутивов: «Коробочка», «душечка», «братец», «графинчик», «тросточка», «мимишечка», «винишко», «словцо», «козявка», «тулупчик», «эполетцы», «шашечки». Не лексика, а липкое самоуничижительное заискивание, отражение в языке и нашей жизни разговорных традиций XIX века, как некоего ментального элемента.

«Мимишечка» доползла, кстати, и до XXI века и вполне сдружилась с нынешними деминутивами, всеми этими «вкусняшками», «мамочками», «бедульками», «няшечками» и прочими «мимишечными» приметами языка. Неискоренимыми.

Правда, теперь деминутивы, которые обрели второе дыхание и в соцсетях, и в повседневной речи, и даже в серьезных текстах, – не литературный прием, с помощью которого когда-то Гоголь, Чехов, Аверченко или Ильф с Петровым («мусик, готов гусик? …ты совсем не жалеешь своего маленького мУжика») передавали свое ироничное отношение к персонажу, а часть молодежной субкультуры, вышедшей из аниме. И показатель инфантилизма – не только юного поколения, кстати, а представителей самых разных возрастных категорий. Увы.

Но, увлекшись эмоциями, я «во первых строках» сказала о том, чем полагала закончить текст.

И была не совсем справедлива к деминутивам. Потому что как минимум один из них – «Эммочка» – греет мне душу с самого детства.

Уменьшительно – ласкательные формы слов есть не только в русском, но у нас подобных суффиксов – просто тьма. И это, конечно, не случайность. Если вас, как и меня бесит засилье деминутивов, то частично это связано с тем, что языковые пользователи часто применяют их не по делу. Поэтому не будем поспешно избавляться от этих лингвонежностей. Кое-где они суперфункциональны и необходимы для определенного рода коммуникаций.

В первую очередь, для родительско-детской, потому что изначально подобные слова использовались (как и сейчас) для общения с малышами. Предложения некоторых воспитателей не сюсюкать с детьми, а говорить нормальными взрослыми словами, с точки зрения психологии, не верны. В общении с маленькими человечками уменьшительные ласкательности выполняют реально незаменимые другими словами функции. Выражают чувства нежности и умиления, которые мама – папа (и другие взрослые) испытывают к младенцу. И деминутивное сюсюканье малявка воспринимает правильно – как речевые сигналы любви и заботы.

С языческих, не побоюсь преувеличения, времён деминутивы играют роль своеобразного оберега. Их звучание и интонация маркируют предметы, людей и явления, как безопасные, полезные и даже приятные для ребёнка. Представить не могу, чтобы моя мама сказала: «Дочь, твои глаза спят. Ложись в кровать и клади сонную голову на мягкую подушку». Этот жесткий казарменный стиль заставил бы меня разрыдаться: «Мама больше не любит!». По счастью, мама изъяснялась по-человечески: «Доченька, у тебя же глазки уже засыпают, ложись скорее в кроватку, на свою мягонькую подушечку…» После этих слов и папа тут же шел спать! Потому что мамина интонация и нежные деминутивы и его включали в её приватный круг, в сферу бесконечной симпатии. То есть в данном случае уменьшительно-ласкательная форма слов выполняет так называемую фатическую функцию (то есть бессмысленную, но эффективно-коммуникативную).

В первую очередь, такой контакт необходим детям. Эти деминутивные туси – пуси делают взрослого членом их личного круга. И малыши тоже начинают употреблять уменьшительно-ласкательную лексику. Хотя знают обычные лексические формы и выговаривать им такие слова, зачастую, легче.

В общении взрослых между собой деминутивы выполняют те же самые функции – выражают положительные эмоции, нежности, мотивируют собеседника на позитив или близкие отношения. Вы как мужа называете? Константин или Котя – Котик?! То-то же. И он, полагаю, обнимая, не шепчет на ушко: «Уважаемая Клавдия Петровна»…

Уменьшительно-ласкательная лексика звучит, и когда люди говорят о своих увлечениях, о домашних питомцах или обращаются к людям, которые симпатичны.

К слову о друзьях наших меньших. Заметили, что реже всего раздражают деминутивы про них, обожаемых?! «Мордочка», «хвостик», «ушки», «голенькое или пушистенькое пузико», «кривенькие лапки» – это же «майский день, именины сердца».

У одержимых цветоводов все эти «горшочки» и « цветочки», «зеленые листочки» и «новые веточки» тоже, в принципе, допустимое отклонение от нормы. Если сии ботанические деминутивы вылетают непроизвольно, из самого сердца.

Впрочем, если заметили, мужчины все-таки «забываются» реже. Но если «забываются» – это так мило, так тепло, если, конечно, деминутивы не становятся инструментом сарказма…

А теперь вернемся к тому, с чего я так опрометчиво начала – почему же есть ситуации, в которых деминутивы вызывают отторжение?!

Потому что некоторые авторы не знают меры, и бесконечное разнообразие деминутивов – когда текстовый «торт» посыпают сахарной пудрой и толченой карамелькой с тертым шоколадом – вызывает, извините, лексикографическую кому.

Есть, правда, и еще один аспект – социально-семантический.

Фатическая функция деминутивов ограничивает сферу их использования. Со взрослыми это работает так же, как и с малышами. Одно дело, когда мама говорит: «ложись, дружок, в постельку», другое дело – когда незнакомый педофил. Когда мы читаем деминутивы в текстах незнакомых или малознакомых людей – нам не комфортно. Еще хуже, если это нам говорят. Все эти субъекты речи – письма не принадлежат к нашему близкому окружению, поэтому использование уменьшительно-ласкательных слов воспринимается, как нарушение личного пространства. Или же мы полагаем, что к нам обращаются, как к малым детям. Все это неприемлемо. В определенной среде, разумеется.

Но, как бы нас не раздражали чужие «телячьи нежности», нужно проявлять деликатность, терпимость – в качестве аутотренинга можно вспомнить, как вы называете любимого спаниеля, похожего на сладкую булку племянника или дорогую подругу. В конце концов, лучше переборщить с уменьшительно-ласкательными формами, даже в тексте про обработку металлов давлением, чем со словами ругательными, грубыми, а то и вовсе непристойными в смс «милому, дорогому, единственному». Но об этой проблеме – в следующий раз.

Москва, Эмма Прусс

© 2021, РИА «Новый День»