Громкий скандал вокруг русской семьи, у которой ювенальные службы Германии отобрали двух детей и пытаются изъять еще не родившегося ребенка, получил продолжение. Анжелина де Майер, пытаясь спасти семью, ищет защиту в Крыму, куда она временно переехала для рождения малыша, чтобы обеспечить ему российское гражданство.

Корреспондент РИА «Новый День» встретился с Анжелиной и ее мамой Еленой в Симферополе, где они рассказали об особенностях работы немецкой ювенальной службы, о судебных тяжбах в Германии и другие подробности этой вопиющей истории.

. Семья в полном составе. Фото из личного архива

«Новый День»: Расскажите, как вы попали в Германию?

Анжелина: Я родилась на Алтае и жила там до трех лет. Потом в 1995 году мы переехали в Германию.

Елена: Мы с мужем разошлись, и вся наша семья уехала туда. Хотя, честно скажу – было очень тяжело. Первое время нам помогали, были пособия по безработице. Но тяжело было скорее не материально, а психологически. Мне было 25 лет, самое лучшее время прошло в России – друзья остались там. В Германии совсем другой менталитет, совсем другие люди… Уже потом я вышла там замуж, дети родились, и все равно постоянно хотелось обратно. Ностальгия страшная.

«Новый День»: То есть Вы, Анжелина, фактически всю сознательную жизнь провели там. Чувствуете себя больше немкой?

Анжелина: Да, больше немкой. Когда я пошла в садик, знала только русский, а потом быстро выучила и немецкий. Но дома мы разговариваем только по-русски.

Новый День: Ваш муж Даниэль – немец?

Анжелина: Да, он немец.

«Новый День»: И вот у вас родились двое детей, Джейми и Эбби. С чего началась эта история с изъятием?

Анжелина: Сначала все было хорошо. Но когда Эбби было два месяца, у нее опухла ножка – и мы поехали в больницу, чтобы проверить. Когда врачи сделали рентген, они обнаружили в кости трещинки.

Елена: В тот день я тоже была с ними в больнице. Они остались там на ночь, рентген сделали только утром. И пока я пеленала Эбби, пришли врачи и сказали – привезите мужа и старшего сына Джейми. Когда мы вернулись, там были все органы опеки и социальные работники – их была целая толпа. Они отдельно побеседовали с Даниэлем и Анжелиной и заявили, что их подозревают в издевательствах над ребенком. Это был шок.

Анжелина: Прошло не более двух часов – и они сразу забрали детей. Они сказали, что если вы сейчас уйдете с ребенком, мы позовем полицию.

Елена: Да, забрали без суда и следствия – и Эбби, и Джейми.

Новый День: А на каких основаниях забрали второго ребенка?

Елена: Нам сказали, что по европейскому законодательству, если ребенка били или даже было такое подозрение – чтобы «защитить» второго, его забирают тоже. Потом оказалось, что такого закона нет! Но мы это узнали только потом, когда консультировались с юристами. Мы нанимали адвоката, немку – потом отказались. Мы все делали, как она советовала, но в итоге лишь потеряли время.

Новый День: А откуда появились эти трещины?

Елена: Тогда мы искали причину, по которой могли возникнуть трещины – мы даже не исключали возможности, что это были чужие снимки, чтобы забрать наших детей. Но потом нашли в Интернете статью о том, что возможной причиной может быть низкий уровень витамина D.

Мы тут же попросили, чтобы у Эбби взяли кровь на витамин D – оказалось, что у нее он действительно был значительно ниже нормы (должно быть 30, а было всего 4). Именно из-за этого кость становится хрупкой. Анжелина тоже сдала кровь – и показатели также оказались низкими. То есть, логическая цепочка выстроилась.

Тем не менее, статью американского профессора на эту тему даже не пришили к делу!

Анжелина: Они сразу откинули ее и сказали: такого не может быть, и все.

«Новый День»: И сразу после этого завели уголовное дело?

Елена: Да, на второй или третий день.

Новый День: А эти медицинские анализы на витамин D они учли?

Елена: Это было уже впоследствии, в ходе процесса.

Новый День: Насколько мне известно, вы прошли не одну судебную инстанцию – даже до Конституционного суда Германии дошли...

Елена: Первый суд был в Падеборне. Тогда они согласились, по нашему настоянию, что нужно обследовать ребенка. Потом отправили Эбби с опекунами в университетскую клинику в Мюнстере, взяли там анализы и отправили в Цюрих провериться на хрустальную болезнь.

Мы очень долго ждали результатов анализов, больше полугода. А вы представьте – когда ребенка забрали, он был еще грудным. Сначала молоко еще разрешали приносить в больницу, а потом запретили – сказали, она все равно домой не вернется.

Потом был второй суд, уже Земельный. Там назначили психологическую экспертизу для родителей. Решение было положительным, но все же главную роль сыграло предыдущее решение клиники – в их заключении оставалось утверждение о том, что ребенка били. И психолог решила, что детей отдавать нельзя.

Анжелина: Да, они сказали – пока не будет точно известно, что произошло, детей не отдавать. Но если они ничего не делают – конечно будет неизвестно!

Елена: Если бы мы сейчас ничего не делали, все бы осталось как есть. Мы как бабушка и дедушка были готовы забрать детей к себе – у нас нормальная семья, благополучная, муж работает, квартира позволяет. Но нам сказали – нет, и заявили: вдруг это вы сделали!?

Однако по закону именно мы должны были забрать детей – в первую очередь их отдают родственникам, и только если они не могут, передают в чужие семьи.

«Новый День»: А где сейчас дети? Родителям разрешают видеться с ними?

Елена: Раньше Даниэль и Анжелина виделись с ними раз в две недели, отпрашивались с работы, лишь бы успеть на встречи. Джейми и Эбби отдали в разные семьи, к немцам.

Фактически, государство у нас украло детей, без суда и следствия. Без подписанных судьями решений.

«Новый День»: Как вы считаете, такая вопиющая ситуация связана с тем, что вы русские? Или в Германии это может коснуться всех без исключения?

Анжелина: Может, конечно.

Елена: Как мы поняли, немцам могут и отдать через время. Например, если у алкоголиков и наркоманов забирают детей, им дают время, чтобы пройти лечение, а потом могут вернуть детей. Но я знаю многих, которые не получили детей обратно – и среди русского населения в Германии таких много.

Был даже такой случай – у знакомых девочка училась в гимназии, и у нее было не очень с латынью. Она получила плохую оценку и сказала соседке по парте: «Ой, меня мама убьет дома». Она домой не попала в этот день. Приехали и забрали ее – причем даже не сообщили родителям, которые безуспешно пытались найти девочку. Им сказали только потом, и начались проверки.

«Новый День»: Как я понимаю, они просто слушают разговоры детей и делают какие-то фантастические выводы?

Анжелина: Да, учительница могла услышать и сообщить в органы, или воспитательница в садике. Когда наш Джейми был в садике, другой мальчик подрался. И когда воспитательница отчитала его и сказала, что так нельзя, Джейми сказал, что можно – она тут же рассказала его опекунам, хотя его уже больше года не было с нами.

«Новый День»: Когда вы переехали в Германию в 1995 году – была ли столь острой ситуация с изъятием детей?

Елена: Мы слышали об отдельных случаях – но нас это не касалось. Казалось, где-то это и справедливо – есть же и алкаши. Но когда сами столкнулись с этим, поняли, что это далеко не всегда так.

«Новый День»: Теперь вопрос, который многих волнует: почему вы сейчас переехали в Крым?

Елена: Тут несколько аспектов: во-первых, витамин D – он нужен и для Эбби, и для Джейми, у которого астма. Мы все равно заберем детей, мы пройдем все суды. Там им жить не дадут – мы все думали, куда лучше. Возвращаться в деревню на Алтай не хотелось, работы там нет. И мы подумали, что морской воздух и солнце – лучшее, что нужно детям.

«Новый День»: Как я понимаю, главная идея – родить третьего ребенка с российским гражданством?

Елена: Да! Это самое главное. Он родится здесь, и мы хотим, чтобы у него было русское гражданство, русские документы. Тогда возможность, что его заберут в Германии, уменьшается.

«Новый День»: Правда, что службы опеки заранее угрожали отнять третьего ребенка?

Елена: Да, когда Анжелина еще даже беременной не была. Она спросила, а если я рожу третьего? Они ответили, что заберут и его.

«Новый День»: А это законно?

Елена: Они направляют заявление в суд, и тот им дает разрешение «в связи с опасностью» забрать ребенка прямо из роддома.

«Новый День»: Были ли сложности при переезде в Крым?

Елена: Этим занимается организация по правам человека в Европе (ЕИЦПЧ). Нас здесь встретили и разместили, сегодня уже были на медицинском обследовании. Сделали все возможное, чтобы хорошо было.

«Новый День»: То есть квартиру вам предоставили временно, чтобы пережить этот период?

Елена: Да – нам больше пока и не надо, мы все равно вернемся туда – но только, чтобы забрать своих детей.

«Новый День»: А вы не боитесь? У ребенка, конечно, будет российское гражданство, но там же творится такой беспредел…

Елена: Боимся, конечно, пока еще думаем. Основная задача – родить здесь и подождать, пока ребенок окрепнет.

Кроме того, скоро будут готовы результаты новой экспертизы, которую мы прошли при помощи ЕИЦПЧ по собственной инициативе. Тогда с этими новыми данными пойдем в Европейский суд.

«Новый День»: То есть, это последняя инстанция и последний шанс, или есть еще варианты?

Елена: Мы даже хотели начать сначала, с первой инстанции, когда экспертиза будет готова. Поскольку будут новые данные, так можно.

«Новый День»: Насколько мне известно, вы обращались и к нашему президенту Владимиру Путину, и к председателю СФ Валентине Матвиенко.

Елена: Да, после этого помогли и в посольстве, и в консульстве с документами. Сделали это в быстрые сроки, и будут дальше помогать.

«Новый День»: Скажите, а в Германии вы обращались к местным СМИ за помощью в освещении ситуации?

Елена: Да, запросы делали. Но в ответ они прямым текстом сказали: мы не освещаем русскую пропаганду. Во-первых, это политический вопрос, во-вторых – все боятся. А зачем им проблемы создавать себе? Если у тебя какие-то проблемы – тебе никто помогать не будет, цензура там очень сильная.

Анжелина: Этого не видно и не слышно, но это есть.

Елена: Знаете, как они вообще освещают русские или украинские темы в Германии? Недавно столкнулись с тем, что источники освещают абсолютно по-разному одни и те же события. Я даже не говорю про военные события на Украине – например, была пресс-конференция Лаврова. Мы слышим, как он говорит на русском, и тут же смотрим новости на немецком. И там совсем иной смысл! Мы были в шоке – и не только мы, вся родня видит, что освещают неверно.

«Новый День»: Анжелина, а ваш муж говорит по-русски?

Анжелина: Он учится – это нелегко, но он хочет сюда приехать.

Елена: Он понимает всю ситуацию, но вообще он тоже сильно разочаровался.

«Новый День»: То есть, если вдруг решитесь окончательно переехать в Россию, он, как глава семьи, не будет против?

Анжелина: Он согласен! Хочет, чтобы маленькие получили российское гражданство. Ему главное, чтобы детей отдали – он все сделает для этого. Чтобы мы жили как нормальная семья, могли работать, учиться. Он понимает, что в Германии это невозможно.

«Новый День»: Скажите, а какое сейчас отношение к русским в Германии? Если вы давно там живете, можете сравнить обстановку.

Елена: Стало заметно хуже. Мы всегда были людьми второго сорта. Например, пришли устраиваться на работу немец и русский – возьмут немца. Хотя некоторые фирмы принципиально берут русских, потому что они лучше работают. У немцев есть хорошая черта – докапываться до мелочи. Если уж что-то делают, то досконально, они люди узкого профиля, а наши – широкого, могут делать все.

Сейчас на улице косые взгляды – открыто спрашивают, кто мы. Особенно заметно стало с приездом беженцев – стоит упомянуть о переездах, сразу спрашивают, кто мы, называют нас самих беженцами. Но мы приехали по приглашению, и все-таки мы русские немцы. Но они не понимают всего этого.

В основном все русские там работают, хотят нормально жить. И если наши покупают дома, у немцев сразу возникает вопрос – а откуда деньги? А то, что они кредиты берут и выплачивают, которые с них в три шкуры дерут – этого не видят.

«Новый День»: А здесь, в Крыму, вам нравится?

Елена: Мы здесь пока два дня – честно говоря, сначала был шок, Германия – это совсем другое в плане порядка и экономики. Но ведь не хлебом единым жив человек – если взять психологическую сторону, то здесь, конечно, лучше.

«Новый День»: Мы очень надеемся, что у вас получится вернуть детей…

Анжелина: Да, мы тоже надеемся. Конечно, перед тем, как это случилось, мы тоже не знали о таком беспределе. Это как смотреть телевизор, а потом самому увидеть это в жизни.

Эбби сейчас два года, Джейми – четыре. Когда мы виделись в последний раз, он уже не говорил нам «мама» и «папа». Он на нас посмотрел и спросил: «Ты – Даниэль, а ты – Анжелина?», – и тут же обернулся на своих опекунов. Его, очевидно, этому научили.

Елена: Но мы им сразу сказали, что дело так не оставим – они знают, что мы идем в Европейский суд. Мы все равно своего добьемся и вернем детей.

Симферополь, Софья Метелкина

© 2016, РИА «Новый День»