Ноябрь 1917 года. Большевики радикально начинают менять общественно-политический строй России, на местах постепенно формируется новая власть, сопротивление подавляется оружием. Но до провинции известия о государственном перевороте доходят с большим опозданием. Ярким примером безвластия в переходный период стал Ирбит, где конец революционного года ознаменовался небывалыми погромами и пожарами. Подробности беспорядков – в очередном материале спецпроекта «К 100-летию революции».
Как передает корреспондент РИА «Новый День», события 1917 года в Петрограде нашли слабое отражение в торговом, мещанском Ирбите, который в царские времена гремел на всю страну и за ее пределами благодаря своей широкомасштабной ярмарке – второй после Нижегородской. Главный архивист Государственного архива в Ирбите И.В. Субботина рассказывает, что если Февральская революция была воспринята с энтузиазмом, то сообщение о большевистском перевороте власти населению долго не сообщали. Этому, в том числе, способствовал правительственный телеграф – центральный комитет союза почтово-телеграфных служащих не пропускал в провинцию никаких известий о вооруженном восстании, организованном Лениным. Фактически Урал тогда оказался в информационном вакууме.
В конце ноября в Ирбите начались погромы, учиненные солдатами расквартированного в городе 168 запасного пехотного полка. Воспоминания о тех событиях оставил свердловчанин, бывший учащийся Ирбитской мужской гимназии Федоровский (имя и отчество не известны). Документ обнаружили уральские архивисты в процессе подготовки очередного номера научно-популярного журнала «Архивы Урала», выдержки из него будут опубликованы далее. Рукопись Федоровский в советские годы отправил своему бывшему однокласснику Павлу Михайловичу Аминеву, который и передал ее в архив.
Примечание: текст передан в соответствии с современными правилами орфографии и пунктуации, но сохранены стилистические особенности подлинника; восстановленные части слов воспроизведены в квадратных скобках, в обычных скобках – уточнения редакции.
«<…> Идя утром в школу к 9 ч[асам] утра, я слышал в стороне Винного завода (винокуренный завод в южной части Ирбита; главный корпус завода сохранился и находится на улице Карла Маркса, 124; сегодня это одно из зданий ОАО «Ирбитский химико-фармацевтический завод») выстрелы ружейные и какой-то гул; не шум, а именно гул. Как будто шло где-то рукопашное сражение времен Батыя. В школе «Звонок». Все на местах, а педагогов – нет. Входит директор: «Занятий не будет. Идите по домам и никуда не выходите».
Я все сделал наоборот; т[ак] к[ак] родители у меня были в деревне. Мне было 13 лет. Я начиная c 10-11 часов дня, до темноты, 4-5 ч[асов] дня, все время был на улицах города.
Сначала около бывшей мечети (теперь Водочный з[аво]д) (ул. Революции, 25, сегодня – здание Музея народного быта), а потом около торговых рядов напротив Земской аптеки <…> и на улице Екатеринбургской (теперь улица Орджоникидзе). Напротив мечети (в сторону юга) большое двухэтажное здание, тогда называемое «Сибирские номера» (гостиница, сегодня – здание администрации Ирбита), от него в сторону Винного завода начиналась улица, называемая Первая Андреевская (К[арла] Маркса).
По ней шли с погрома Винного завода солдаты. Пьяные, вооруженные бутылками и четвертями (были такие 3 литра) с водкой. Помню одного. Пожилой. В шинели. В валенках – в них воткнуты горлом вниз бутылки с водкой. Карманы шинели наружные и внутренние заняты тем же. В обеих руках по одной четверти с водкой. Он держит их за дно.
Вдруг одна из них выскальзывает и становиться, не разбившись, у ног солдата. Он, покачиваясь, пятится назад и ногой разносит её в куски. Тут только я обратил внимание, что по всей дороге многие нырки (ухабы) полны водки. Санный путь уже был тогда довольно прочный, т[ак] к[ак] к вечеру я в этом же месте видел другую картину.
Со стороны Винного завода гнали на лошади мужчины, стоя в санях т[ак] н[азываемых] розвальнях, с грузом, закрытым рогожами. На крутом повороте около мечети из-под рогож вылетает на дорогу труп, уже окоченевший, т[ак] к[ак] он не согнулся, когда его, схватив за голову и ноги, вновь забросили в общую кучу (трупов) на санях. Погнали дальше. Все эти события происходили посредине дороги. На тротуарах с обоих сторон было много народа, но никто из них участия не принимал.
Во второй половине дня я был у торговых рядов. Весь ряд торговых зданий напротив Земской аптеки тогда ещё не был присоединен, как [неразборчивое слово], к зданиям бывш[его] Гостиного двора.
Первый магазин, двери которого были взломаны, был меховой магазин Пахомовой. В нём возник и первый пожар. Громили солдаты, а зажгли женщины, для освещения, когда стало темно в конце дня.
Солдаты ничего не брали, а только разбрасывали по улице горжеты, каракулевые шапки, валенки и т[ому] п[одобное]. Женщины же из местных жителей занимались «иным делом» (мародерствовали).
Помню такой факт. В дверях магазина появляется «гора» черных валенок. Видно только две ноги. На проезжей части «её» уже ждала лошадь, запряженная в сани-розвальни. «Гора валенок» падает на них. Возница пускает лошадь во весь «карьер» в сторону Тюменского тракта.
Солдат активно действующих было немного, не более десяти. Но были и такие солдаты, которые стояли и смотрели, как я, временами стреляя из винтовок в воздух. Все были пьяные, но, мне казалось, не сильно. Ни одного я не видел, чтоб шатался и падал.
«Командовал» солдатами прапорщик, низкого роста. На погонах была одна мал[енькая] звездочка – ясно помню.
И на солдатах были погоны – тогда они еще не были сняты с военных (погоны в армии были отменены декретом Совета Народных Комиссаров от 16 декабря 1917 г.). Вот прапорщик был сильно пьяный – помню, он вытащил из дверей ящик, разбил его и стал из него бросать на крышу магазина шапки каракулевые и др[угие] меховые изделия. Все они потом там сгорели.
Он же все время звал солдат пойти с ним громить магазин Стихина в этом же ряду (в северную сторону). «Там шпроты, сардинки» – кричал он. Наконец, 5-6 солдат пошли.
Взяли откуда-то колесо от телеги и им били по замкам. Но безуспешно. Тогда мальчик (ученик на приказчика из этого магазина, я его в нём ранее видел) сказал: «Отогните, дяденьки, вот здесь железное полотно двери – я залезу и вам открою».
Видел, как это сделали. Он влез туда и вскоре открыл др[угую] дверь, которая закрывалась изнутри. Вошли. Интересного мало. Бакалея. Крупа. Горох, фасоль (я видел [её в] 1-й раз).
Рядом был магазин потребкооперации с вывеской «Экономия» и его не задели. Но он сгорел ночью этой со всем товаром. Этот магазин был в ряду конечным – выходил на ул. Екатеринбургскую. Наискосок от него был магазин Уховой. В нем были окорока, колбасы, коньяки, вина разных марок и т[ому] п[одобное]. Солдаты подошли к нему. Я – тоже. Среди толпы стояла женщина средних лет. Она говорила: «Вот, возьмите ключи, только не ломайте».
Сделали, конечно, все наоборот. Окна выломали – двери тоже (т[ак] к[ак] проникли в них без ключей). Женщина бросила ключи на землю и ушла. Это была хоз[яй]ка Ухова – ее жилье было над этим магазином.
Напротив через дорогу был магазин Кривцова (сарапульский купец), как его разбили, я не видел, но весь этот перекресток улиц (Екатеринбургский и той, что шла мимо Земской аптеки в сторону гор[одского] сада – как ее называли, не знаю) – весь перекресток уже был завален различным товаром, сапоги, галоши, ботинки, туфли, плитки шоколада и многое другое, не оставшееся у меня в памяти. Помню только, что прежде, чем ступить ногой дальше, надо было сначала раздвинуть товар, валявшийся на земле (вернее на снегу). На утро все это уже исчезло.
Я пошел по ул[ице] Екатеринбургской в сторону театра. Видел, что справа магазин Ларькова тоже разбит и все канц[елярские] принадлежности и то[му] п[одобное] были разбросаны по дороге. На левой стороне этой улицы были магазины в северной части гостиного двора. Они уже тоже были разбиты. Значит, громила др[угая] группа людей (каких – это я уже не видел).
Запомнил только, из маг[азина] Казанцева какой-то мужчина в крестьянской одежде грузил (не спеша) ящики с мылом на сани-розвальни. Наложив полный воз – не спеша поехал в сторону театра.
На 2-й день погрома я уже никуда не выходил. Слыхал только, говорили взрослые, что начались поджоги. Кем? Не понял. Пожарным гасить пожары не давали.
Выстрелы слышались. Начался большой пожар гостиного двора и домов по бывш[ей] Александровской улице, магазины Колмакова и Луканина. Пожары шли около недели.
Видел потом все, что осталось от пожаров. Даже колокольня Сретенской церкви сгорела. Остов ее стоит и теперь около быв[шего] Гостиного двора (хотя нет – колокольни, кажется, теперь нет). Торговые ряды напротив Гостиного двора не горели, кроме магазина Ларькова <…>
Ирбит после пожара. Ноябрь 1917г.
Припоминаю в те дни такой трагический случай. Кто-то из коренных жителей, не знаю [кто], организовал патрулирование улиц города в ночное время. Участник этого, некто Пермитин Федор Дмитриевич, 70 лет, мне рассказывал, как при нём, нечаянно, был убит гимназист 4-го класса Сергей Снежницкий гимназистом 6-го класса Погорелковым выстрелом из винтовки.
Все они только что возвратились от очередного обхода улиц. Была ночь. Ф[ёдор] Д[митриевич] стал читать у лампы. Снежницкий уснул, а Погорелков, сидя на стуле, разбирался с оружием. «Сергей так и не проснулся, а только раз вздохнул глубоко» (слова Ф[ёдора Д[митриевича]). Погорелкова к отв[етственности] не привлекли, но он куда-то исчез».
По словам уральских историков и архивистов, патрулирование в Ирбите, о котором говорит в своей рукописи Федоровский, было организовано сформированным по случаю беспорядков Комитетом по охране города. Из горожан была создана дружина, которую возглавил прапорщик Любимов. Для обеспечения безопасности на период беспорядков штат городской милиции был увеличен с 30 до 100 человек. Кроме того, для борьбы с погромщиками были вызваны из Екатеринбурга отряд Красной гвардии и отряд солдат 108-го запасного пехотного полка, которые прибыли в Ирбит утром 28 ноября в количестве свыше 300 человек. Именно екатеринбургские отряды, а не местные жители, сыграли решающую роль в наведении порядка. После небольшой перестрелки им удалось разоружить громивших город солдат 168-го пехотного запасного полка.
Благодарим за помощь сотрудников Ирбитского историко-этнографического музея, Госархива Свердловской области, Государственного архива административных органов Свердловской области и Центра документации общественных организаций СО, предоставивших фотографии. Также в тексте имеются снимки из книги «Ирбитская ярмарка» (авторы Еремин А.С., Аникин В.К., Вялкова С.С., Полушкин Н.А. Сухих В.К.) Использование копий опубликованных документов и фотографий без согласия редакции запрещено.
Екатеринбург, Игнат Бакин
Екатеринбург. Другие новости 13.11.17
Крах многопартийной системы в России: как это было. / Таргариены и Романовы: «Игра престолов» в русской революции. / Революция-1917 остановила «сверхимпериализм», но сейчас мир снова перед той же угрозой. Читать дальше
© 2017, РИА «Новый День»