РИА «Новый День» продолжает серию публикаций, посвященных 100-летию революционных событий 1917 года в России, а также их последствиям. Основу материалов составляют статьи и архивные документы, подготовленные историками и архивистами для научно-популярного журнала «Архивы Урала». Открывал рубрику «К 100-летию революции» рассказ о тяжелой судьбе обычной российской семьи, оказавшейся на распутье после государственного переворота. Очередная публикация повествует об «уральском» деле против премьер-министра Временного правительства – князя Георгия Львова (1861 – 1925), который с приходом большевиков к власти угодил в екатеринбургскую тюрьму. Впервые в СМИ будут обнародованы редчайшие следственные документы о том, что вменялось Львову, и почему он избежал наказания незадолго до того, как в доме Ипатьева расстреляли царскую семью.
От земства до главы государства
Георгий Евгеньевич Львов родился в 1861 году. После окончания Московского университета примкнул к земскому движению – либеральной общественности, стремившейся содействовать развитию России «снизу», прокладывая дороги, модернизируя промышленность, обустраивая школы и больницы. Доктор исторических наук Г. Иоффе в своем труде (публиковался в журнале «Наука и Жизнь» – прим. ред.) отмечает, что в отличие от Ленина, планировавшего «перевернуть» Россию, Львов хотел «поднимать» ее. Работая в судебных и земских органах Тульской губернии, где располагалось его родовое имение, он очень скоро завоевал широкую известность. Во время русско-японской войны был членом комиссии, выехавшей в Манчжурию для организации передвижных медицинских и эвакуационных пунктов для русских солдат.
После Манифеста 17 октября 1905 года был выбран от блока кадетов и октябристов Тульской губернии в Первую Государственную думу. Как депутат участвовал в благотворительных мероприятиях по оказанию помощи голодающим и малоимущим погорельцам, занимался вопросами переселенцев. В 1912 претендовал на пост Московского городского главы, но его кандидатура была отклонена министром внутренних дел, который, как отмечают историки, усмотрел в публичных выступлениях Львова «яд противоправительственной пропаганды».
Согласно данным из открытых источников, с началом Первой мировой войны Львов возглавил Всероссийский земский союз помощи больным и раненным воинам, а после объединения этого союза с Всероссийским союзом городов и создания так называемого Земгора возглавил его. Эта организация помощи армии с годовым бюджетом в 600 млн. руб. стала основным общественным институтом, занимавшимся оборудованием госпиталей и санитарных поездов, поставками одежды и обуви для армии.
Позже Львов попал в списки членов «ответственного министерства» или «министерства доверия», которое должно было заменить существующее «правительство бюрократов». По воспоминаниям современников, Львов предлагал план «дворцового переворота». Критика правительства, «распутинская» дискредитация императорской четы и постоянные забастовки рабочих и солдат привели к тому, что 2 марта 1917 года в «литерном» поезде на станции Псков император Николай II подписал документ о своем отречении. Львов был назначен премьер-министром Временного правительства (фактически главой государства). Кабинет Львова объявил амнистию всем заключенным, отменил смертную казнь, национальные и конфессиональные ограничения, ввел хлебную монополию, начал подготовку к созыву Учредительного собрания. Активно начали работать земельные комитеты по аграрному законодательству.
Но новое коалиционное правительство с министрами-социалистами не могло справиться с нараставшими крестьянскими волнениями. К тому же продолжалась Первая мировая война, в которой Россия терпела поражение. В стране росла революционная анархия, консолидировались правые силы, произошли первые восстания большевиков. В результате 7 (20) июля 1917 года Львов ушел в отставку. Временное правительство возглавил А. Керенский. После Октябрьской революции большевики свергли Временное правительство, министры были отправлены в Петропавловскую крепость, матросы и милиция начали расправляться с кадетами.
Арест
Львов поселился в Тюмени, где его помнили еще по временам столыпинской переселенческой реформы. Весной 1918 года он был арестован и переведен в Екатеринбург. До последнего времени точных причин задержания не озвучивалось. «Можно лишь предполагать, что одна из причин – повышенная бдительность местного Совета: в Тобольске под арестом находились Николай II и его семья. Матросы требовали, чтобы Львова доставили в Кронштадт в качестве заложника, уральцы настаивали на том, чтобы его отправили в Екатеринбург», – пишет Иоффе.
Екатеринбургская тюрьма – фото начала XX века
Львова поместили в ту же тюрьму, где позднее оказались люди из окружения царской семьи. Был здесь, в частности, князь В. Долгоруков и тобольский епископ Гермоген. Первого расстреляли, второго утопили в реке. Львову удалось уцелеть, несмотря на то, что он находился в руках того же исполкома Уралоблсовета, который в июле 1918 года казнил семью Николая II. «Ни законов, ни границ власти этих людей над населением не существовало», – вспоминал позже Львов, которого цитирует Иоффе. «Закон», которым руководствовались большевики, на их языке назывался «революционной совестью».
Типичная камера Екатеринбургской тюрьмы
Львову предъявили обвинение в работе на контрреволюционное сообщество, целью которого якобы было объединение в Сибири противников коммунистической власти. Что это за «сообщество», никто не мог сказать. Львова, а вместе с ним еще нескольких арестантов выпустили через несколько месяцев пребывания в тюрьме под подписку о невыезде. Ждать суда он не стал и покинул Екатеринбург – это произошло за две недели до расстрела царской семьи в Ипатьевском доме. Но об этом позже. А пока изучим редчайшие документы о работе следственной комиссии при екатеринбургском революционном трибунале в первой половине 1918 года.
Обстоятельства дела
Как сообщил РИА «Новый День» заместитель директора ЦДООСО по научно-методической работе, кандидат исторических наук, доцент В.В. Каплюков, в фонде уральского истпарта Центра документации общественных организаций Свердловской области хранится 400-страничное дело, фигурантом которого был Львов. Именовали его так: «Постановления, протоколы допросов, переписка следственной комиссии при Уральском областном Совете рабочих и солдатских депутатов по делу князей Г.Е. Львова и А.В. Голицына; Н.С. Лопухина, Н.В. Заболотского, содержавшихся под стражей в Екатеринбурге (март – июль 1918 г.)». Некоторые документы никогда не публиковались и в этом материале будут обнародованы впервые.
В частности, в архивах нашлись черновые дневниковые записи тети Львова Евгении Павловны Писаревой, в семье которой он жил в течение 12 лет вплоть до ареста в Тюмени. Они датированы январем – февралем 1918 года. «Эти записи, как и их машинописная расшифровка, говорят, с одной стороны, о явном неприятии окружением Львова новой власти, а с другой – об абсолютной беспечности их автора», – отмечает Каплюков. Он поясняет, что Писарева опрометчиво не предполагала, что ее записи станут вкупе с газетной «уткой» одним из главных оснований для обвинения ее племянника в «пособничестве лицам, принимавшим участие в подготовке вооруженных наступлений против Советской власти». Смыслом газетной дезинформации было то, что в Пекине под руководством бывшего премьер-министра Львова формируется новое русское правительство. А объединялись противники советской власти в коалицию с «белыми» изначально якобы в Сибири.
В своих записках тетка Львова рассуждала обо всех ужасах революции – убийствах знакомых, погромах и подавлении мирных демонстраций. Она говорила, что с «Великой Россией» покончено как с «Великой Державой». «Георгий [Львов] очень удручен. Он говорит, что Россия теперь не в силах собственными своими силами организовать спасение изнутри, так как она разбита; спасение может прийти только извне <...> со всех сторон ужасные известия. Уже теперь мы, кажется, докатились до самого дна позора и отчаяния», – с нескрываемой грустью писала Писарева.
Дневниковые записи тети Львова Евгении Писаревой (январь – февраль 1918 года)
В одной из заметок она сообщала, что «Георгий сегодня долго и необыкновенно интересно говорил о Сибири, той роли, которая она сможет сыграть по отношению к России <...> Россия представляет собой сплошную рану, заживление должно идти от окраин. Но Кавказ и другие окраины чужды России, Сибирь же населена великороссами. Но сама Сибирь ничего сделать не может, нужно привлечь союзников Америку, Англию <...> Предоставить им возможность разрабатывать сибирские богатства и на почве промышленности бороться с немцами <...> Георгий думает, что если в Сибири он встретит сочувствие, поедет в Америку к Вильсону».
Не меньший интерес представляют показания Писаревой по делу Львова, данные областному комиссару юстиции Советов Урала Полякову 13 апреля 1918 года, и их машинописная расшифровка. Как следует из подлинника, записанного со слов Писаревой лично Поляковым, совершенно частные карандашные наброски пожилого человека к «воспоминанию для семьи» стали предметом тщательного анализа членов следственной комиссии, стремившихся, судя по всему, «выжать» из надуманного подозрения максимум оснований для возбуждения на Урале «громкого» дела с обвинением в контрреволюции фигур общенационального масштаба. К чести Писаревой, говорит Каплюков, ей удалось весьма убедительно аргументировать непричастность Львова и его коллег к какой-либо практической деятельности, направленной на свержение новой власти.
Так, заявляла Писарева, вменяемое Львову «контрреволюционное сообщество» на самом деле являлось Обществом, преследовавшим исключительно культурно-промышленные цели. Притом, что князь только обсуждал его создание с заинтересованными людьми. Эти встречи не выходили за рамки дискуссий вокруг вопросов о природных богатствах Сибири и необходимости привлечения иностранного каптала для развития промышленности России. «Если и планировали поездки в Сибирь, то только чтобы определить отношение к Обществу сибирских торговых и промышленных кругов», – говорила Писарева, и добавляла, что карандашные записи в ее дневнике (на которые особенно обратило внимание следствие) были сделаны «поздно по вечерам при сильной головной боли».
Показания Писаревой по делу Львова, данные комиссару Советов Урала Полякову
Другим небезынтересным документом представляется заявление от 15 апреля 1918 г. московского присяжного поверенного Г.И. Хундадзе в Следственную комиссию при Народном комиссариате юстиции Екатеринбургской области о смягчении меры пресечения в отношении его подзащитных Г.Е. Львова, Н.С. Лопухина, А.В. Голицына и Н.В. Заболотского. «Полагаем, что практически одновременное направление Хундадзе похожих по смыслу заявлений в Народный комиссариат юстиции Российской Республики и Следственную комиссию при Екатеринбургском революционном трибунале имело целью оказание параллельного давления на центральные и местные власти в интересах скорейшего освобождения арестованных в отсутствие каких-либо серьезных оснований для их уголовного преследования», – говорит собеседник РИА «Новый День».
Заявление московского присяжного поверенного Г.И. Хундадзе
Какие выводы делают уральские архивисты? По словам Каплюкова, сопоставление документов о неудавшейся попытке расправы уральских властей с политическими противниками нового строя позволяет прийти к двум значимым выводам. Радикальные революционеры, а также большевики, пусть временно, но еще занимают взвешенную позицию отказа от безосновательных репрессий в начале 1918 года. Начинающие уральские чекисты понимают слабость выдвинутых обвинений и освобождают оппозиционно настроенных критиков режима, которым обещали революционный суд. Это обстоятельство подтверждает мысль о наличии в их деятельности в первые годы советской власти «романтического периода», продолжавшегося, с известными оговорками, даже некоторое время после окончания Гражданской войны.
Омск – США – Франция
После выхода из екатеринбургской тюрьмы Львов отправился в Омск, занятый восставшим Чехословацким корпусом, который должен был эвакуироваться на Запад через Владивосток. В Омске создали Временное Сибирское Правительство во главе с П. Вологодским. Он поручил Львову выехать в США для встречи с президентом Вильсоном, чтобы обсудить помощь антибольшевистским силам в России. Львов добрался до Америки только к началу октября. Президент Вильсон встретил князя, но о конкретной широкой помощи не сказал ничего.
Фактически Львов опоздал, поскольку в ноябре 1918 года Первая мировая война закончилась, началась подготовка к мирной конференции в Париже, куда переместился центр мировой политики, чтобы определить политическое устройство послевоенной Европы. Львов поехал во Францию, где в 1918-1920 годах стоял во главе Русского политического совещания в Париже. Позже стоял у истоков системы бирж труда для помощи русским эмигрантам, затем вовсе отошел от политической деятельности. Зарабатывал ремесленным трудом, писал мемуары и, несмотря на то, что являлся одним из известнейших либеральных деятелей конца XIX – начала XX века, бедствовал в Париже. Скончался Львов в марте 1925 года.
РИА «Новый День» благодарит за помощь в подготовке материала лично заместителя начальника Государственного архива административных органов Свердловской области (ГААОСО) Оксану Селезневу и других представителей ГААОСО, сотрудников Госархива Свердловской области и Центра документации общественных организаций Свердловской области.
В тексте использованы следующие документы. Документ № 1. Расшифровка черновых записей к дневнику тетки Г.Е. Львова Е.П. Писаревой. Январь – февраль 1918 г. – ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 1. Д. 94. ЛЛ. 309 – 313 об. Первая страница рукописи дневника (ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 1. Д. 94. Л. 314).
Документ № 2. Расшифровка показаний Е.П. Писаревой по делу Г.Е. Львова областному комиссару юстиции Советов Урала. 13 апреля 1918 г. – ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 1. Д. 94. ЛЛ. 138 – 139. Рукописный подлинник. ЛЛ. 135 – 137. Первая страница рукописного подлинника (ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 1. Д. 94. Л. 135).
Документ № 3. Заявление присяжного поверенного Г.И. Хундадзе в Следственную комиссию при Народном комиссариате юстиции Екатеринбургской области о смягчении меры пресечения в отношении его подзащитных Г.Е. Львова, Н.С. Лопухина, А.В. Голицына и Н.В. Заболотского. 15 апреля 1918 г. – ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 1. Д. 94. ЛЛ. 100 – 100 об. Использование копий опубликованных документов без согласия редакции запрещено.
Екатеринбург, Игнат Бакин
© 2017, РИА «Новый День»