Судьбу мечети в центре Екатеринбурга можно фактически считать решенной. Религиозная организация «Нур-Усман» не смогла добиться пересмотра дела о сносе временной постройки в Верховном суде, оспаривать решение больше негде. Мусульмане уверены: если бытовку, в которой сейчас молятся, разобрать, то соборная мечеть, разрешение на строительство которой давал еще Россель, уже не появится. А причина выселения мусульман – интересы бизнеса. Телебашню снесут, и на этом земельном участке УГМК построит ледовую арену. Старейшина и бывший председатель религиозной организации, который получал разрешение на строительство, Раис Нуриманов и и. о. председателя Наиль Шаймарданов рассказали, почему за десять лет не удалось построить мечеть и кому помешал объект незавершенного строительства.
Новый День: Строить соборную мечеть собирались еще при Росселе. Но построили только бытовку. Почему так вышло?
Раис Нуриманов: В 2006 году мы вместе с Росселем и Чернецким выбрали этот участок, был подписан документ о строительстве соборной мечети по губернаторской программе, тогда же решили, что в Екатеринбурге будет площадь Мира и Согласия – Свято-Троицкий собор построили, синагогу построили, остался третий угол – мечеть. В 2007 году при губернаторе заложили первый камень, начали строить.
Мечеть строили через Фонд губернаторских программ, освоение составило 26 млн рублей. Деньги нам тогда дал Алишер Усманов, около 8 миллионов, еще часть собрали прихожане – около 400 тысяч. Мы забили сваи, 170 свай было забито, вырыли котлован для строительства парковки, сделали забор, полностью подготовили площадку. В 2008 году из-за кризиса строительство пришлось остановить. Приходили люди, молились под открытым небом, в 2010 году появилась временная постройка, прорабская, в которой сейчас молятся. Именно ее нам говорят снести. Уходите, говорят нам, – потому что здесь надо строить то развлекательный центр, то теперь вот ледовый дворец.
– То есть речь только о сносе прорабской, участок со сваями никто не трогает?
Наиль Шаймарданов: Чтобы строить дальше, нам нужны разрешительные документы – на сегодняшний день те документы на землепользование устарели. МУГИСО должно издать распоряжение с указанием параметров участка. И мы готовы начать хоть завтра, с деньгами уже проблемы нет. Но как только мы говорим: дайте нам разрешение на продолжение строительства, нам говорят: да зачем вам здесь строить, давайте мы вам другие участки покажем. Первый иск (от МУГИСО, был подан в конце 2016 года) мы выиграли. После этого нам начали показывать участки. На Шарташе предлагали, я там был – болото, камыши растут, утки плавают. Еще один участок показывали – под высоковольтными проводами. И туда зимой свозят снег, там весь этот мусор остается. Предложили еще участок в лесу, в сторону Нижнего Тагила. Тоже под высоковольтными проводами. На тебе боже, что нам не гоже – но ведь так тоже нельзя.
РН: Нам Коран запрещает здесь что-то сносить. Если они сами начнут экскаватором все рушить – это прогремит не только на всю Россию, на весь земной шар – уже не 30-е годы, не 29-й, когда церкви ломали, мечети ломали. И что, это будет в XXI веке? Они этого боятся, потому хотят заставить нас самих разбирать. Прорабская тесно связана со строительством мечети – если ее убрать, тогда сюда придут с бульдозером и с землей сваи сравняют. Преследуется коммерческая цель – поставить ледовую арену, у них 60 % акций, 40 % у правительства. Если б хоккеисты даром бегали – но тут такие деньги пойдут. А у нас, вы же знаете, храмы налогами на землю не облагают. Церкви и мечети на особом положении. С нас ничего не состричь. Мы как кость в горле.
– Вы сказали, сейчас деньги на строительство есть. Кто собирается финансировать его? Вы заявляли в правительство, что проблема с финансированием решена?
РН: Первый раз говорили о том, что готовы возобновлять, в 2012 году. Потом неоднократно писали Евгению Владимировичу Куйвашеву. Он иногда приходит на заседания Общественной палаты, я в ней состою. Я ему лично говорил: «Евгений Владимирович, ну оставьте вы нам эту землю, будем молиться за вас, чтоб вы были здоровы и работали». А он: «Ну, вот, ладно, ладно…» – и уходит.
НШ: Уже после того как работы приостановили в 2008 году, нам перечислял деньги Минниханов, президент Татарстана, 5 миллионов. Собирали от прихожан, несколько раз крупные суммы переводили – 40, 50 тысяч. Ну то есть для прихожан это крупные суммы. Сейчас шейх Равиль Гайнутдин готов дать деньги на строительство, его представитель был здесь. От Гайнутдина дважды направляли письма Куйвашеву о том, что принципиальный вопрос по финансированию решен. Разрешите строить – и завтра же Гайнутдин дает деньги. В июне 2016 года мы на заседании Общественной палаты говорили: нет никаких препятствий для возобновления строительства. Нас тогда поддержали и Набойченко (председатель Общественной палаты, – прим. ред.) и Спектор. Чернецкий, Россель – они тоже были за.
Что мне сейчас прихожанам говорить, которые собирали деньги на строительство мечети? Они как обманутые дольщики. Представьте, я у вас собрал деньги на строительство дома, сам вложился, а потом говорю: ой, я передумал дом строить, построю что-то другое. Как это понимать? Вот бабушки-дедушки вложились, почти 400 тысяч – им как объяснять, что мечети здесь не будет?
– А с гендиректором УГМК Козыциным вы разговаривали?
НШ: Мы писали письма Искандеру Махмудову (основатель и президент УГМК, – прим. ред.). Мы не знаем, какое там было принято решение. Мы понимаем, что Андрей Анатольевич (Козицын, – прим. ред.) – директор компании, но даже при его желании нам помочь – решение принимают акционеры в целом. Поэтому мы надеемся, что положительные сдвиги будут.
Есть такое понятие – «намоленное место». Сначала десять лет люди сюда ходили молиться, под снегом, под дождем, сейчас, слава богу, под крышей молятся. И, соответственно, построить здесь какой-то развлекательный объект, даже если это будет ледовая арена, это будет кощунство с точки зрения мусульманина. Вот покемона половил пацан – о, мама миа, что поднялось! Хотя я, честно говоря, осуждаю этого пацана только в том – пусти, пожалуйста, с улицы себе в квартиру ловить покемонов, ты почему этого не делаешь? А ты в храм побежал. Это, конечно, неправильно, но такой шум поднялся! А здесь, где уже десять лет люди молятся, – УГМК такое решение принимает. Но это же неправильно.
– Как думаете, если бы удалось не только сваи забить, а что-то построить? Каркас хотя бы, что-то бы пошло иначе?
РН: Если бы закончили нулевой цикл, и стены были бы – я думаю, уже ни у кого рука не поднялась бы. Мы считали, нам нужно около 450 млн на завершение строительства – и они у нас есть. В письмах, которые мы направляем, мы это сразу говорим – мы просим только землю оставить, денег не просим. Хотя ни для кого не секрет, что церкви финансируются из бюджета.
НШ: Мы, кстати, поддерживали строительство Храма-на-Крови. Я сам, будучи депутатом, поднимал вопрос о его финансировании. Он столько лет был на балансе области, и только в прошлом году его передали РПЦ. Государство то есть взяло под свою опеку объект, который только-только был построен и имел историческую ценность. И это правильно.
Екатеринбург, Светлана Загороднева
Отправляйте свои новости, фото и видео на наш мессенджер +7 (901) 454-34-42
© 2017, РИА «Новый День»