Продолжая намеченную в начале июня линию в спецпроекте «Язычник», РИА «Новый День» вместе с филологом Эммой Прусс, как и вся нация, сегодня будет рыться в истории самого основополагающего заимствования русского языка – «сияющем слове» Конституция…

Как уже упоминал Язычник, появлением этой лексемы нынешние носители языка обязаны императору Петру Первому. Нет, никаких демократических свобод народу и эрзацу тогдашней российской аристократии самодержец, понятное дело, не давал, не обещал и даже не намекал, но само слово, в смысле «устройство» [государства] в державный лексикон ввёл.

Вообще, Конституция, в незначительно разнящихся орфоэпических вариациях, «живёт» уже который век во всех европейских языках. Во всех комбинациях этого латинского слова (сonstitutio как «y-становление» от глагола constituere – «устраивать, устанавливать») сохранился древнейший индоевропейский корень – ст на кириллице. В этом смысле, родственниками конституции является и институт, и стоять.

Русская конституция – аналог в соответствующей графике польской лексемы konstytucja.

Семантика конституции тоже давно устоялась в двух значениях, правовом и биологическом – основной государственный закон и строение – структура организма.

После Великой Французской Революции и, особенно, после восстания декабристов 1825-го года (в истории «конституционный» лозунг повстанцев: «Да здравствует император Константин и его жена Конституция»), в России о Конституции (как возможном варианте демократического развития общества) говорили вполголоса, мягко говоря.

«От рождения она была вобла степенная, не в своё дело носа не совала, за «лишним» не гналась, в эмпиреях не витала и неблагонадежных компаний удалялась. ещё где, бывало, заслышит, что пискари об конституциях болтают – сейчас налево кругом и под лопух схоронится». (М.Е. Салтыков-Щедрин, «Вяленая вобла»)

Другой этический авторитет своего времени, русский писатель Достоевский, чьи взгляды и ирония не всегда точно считывались даже искушенными в русском «эзопове языке» современниками, писал: «Наша конституция есть взаимная любовь Монарха к народу и народа к Монарху».

Мнение же самих монархов о демократии и Конституции четко, без всякого «политеса» и обиняков, сформулировал предпоследний русский царь Александр Третий:

«Конституция?! Чтоб русский царь присягал каким-то скотам?!»

Когда в стране появилась-таки Конституция, интеллектуалы и писатели (уже советского периода) ее тоже критиковали. Правда, сталинскую, в основном, за пределами страны, ибо всех местных «ревизионистов» быстро урезонили (исключительно репрессивными методами). Про брежневскую версию Конституции СССР Венедикт Ерофеев, к примеру, писал:

«Конституция должна гарантировать человеку право на галлюцинацию и перманентную угнетённость».

А Михаил Жванецкий даже вслух произнёс, уже, кстати, не про брежневскую:

«Самое острое, что я слышал – это чтение нашей Конституции по радио – страшно будоражит и делает человеком.

Это сильнее Чехова и Достоевского.

Это не то, с чего можно брать пример.

Это можно потребовать для себя. Лично.

Дадут или нет – не скажу. Но требовать обязаны.

Художественным произведением вы можете восторгаться, наслаждаться, любоваться, даже питаться, но не можете требовать его для себя. А когда вы слышите то, что вам обязаны предоставить... Потому что вы есть. Не хуже всех. Не хуже других. Не хуже любого... И что самое главное – не лучше другого.

Вы можете требовать для себя то, что там есть. Там все для вас.

К тому, что в Библии, – надо стремиться, очищаться, улучшаться, и вы всегда в начале пути. Когда бы вы не открыли и в каком бы месте. Для Библии вы должны измениться.

Для Конституции – нет. Нет! Нет!

Она дает все такому, какой вы есть. Здесь и сейчас.

Она просто и внезапно говорит вам, что вы – человек, исходя из чего вы обязаны и вам обязаны. Исходя из чего вы можете не только думать, но и говорить – высказывать свое. И вас не касается, совпадает это ваше с не вашим, с общим, с соседским, с принятым, даже с полезным или приятным. Вас не касается.

Вы свободны, одиноки.

Вы мыслите и говорите.

Вокруг вас довольно плотно к телу то, что называется вашей свободой.

Ваша свобода может касаться, но не пересекаться со свободой другого человека. Во всем равного вам. У него может быть скверный характер, он может быть черен, немыт и безног. Он во всем равен вам.

Все остальное – обслуга. Ваша обслуга – это власть, полиция, милиция, таможня, медицина, дорога, стройка, армия. Все это – сервис – не власть.

Власть... Это вы, я, он, миллионы «я», «я», «я», «я», собранные в голоса, в население. В два-три мнения, где большинство есть глас Божий.

Ваш одинокий независимый голос, плюс мой, плюс Ларисы, плюс Тани, плюс отца, плюс, плюс.

Голоса складываются и раскладываются.

В Думе наши голоса. Как они выглядят, так они выглядят. Это мы, собранные в пучок.

Президент, собранный из нас, которому внятно сказано нами в большинстве своем – мы хотим, чтобы ты был первым. Это не значит, что ты лучший...

Мы выбрали из тех, кто поднял руку, из тех, кто предложил себя. Ты первый на четыре года.

Если пригодишься народу своему, будешь еще четыре года.

Больше нельзя.

Ты начнешь нас угнетать, сам этого не желая.

Власть перестанет быть обслугой, а станет властью. Обязательно.

Весь мир отверг этот соблазн.

Дай себя сменить. На другого человека. Пусть он будет хуже.

Он принесет главное – уверенность во власти народа, состоящего из мыслящих существ.

Народ убедить легко. Каждого из нас – очень сложно.

Смена власти – желание каждого из нас...

Для того чтобы над всем – выше Библии, выше религии, выше здоровья была эта книга – Конституция нашей страны…»

Если плебесцит по поправкам в Конституцию в первый день июля 2020 зафиксирует народным «да» изменения в Основной закон страны, то это будет т.н. Путинская Конституция РФ – третья после Ленинской, 1918-го года и Ельцинской, конца прошлого века. Ибо остальные основные законы, по которым жил, в том числе и российский народ, были советскими – и сталинская Конституция, и брежневская…

Кстати, один мой академический друг рассказывал такой исторический анекдот: мол, поправками в Основной Закон власть озаботилась несколько лет назад – хотели объединить это судьбоносное событие с избранием во второй раз на второй срок (западные юристы шизеют от такой формулировки) нынешнего лидера. А заодно, совместить современный период с ленинской историей – а что, сто лет между двумя конституциями – красиво и очень по-нашему, «по-датски». Но, когда политические историки рассказали нынешним реформатором о сути и тексте ленинской конституции и сопутствующих ей документах, то чиновники совмещать ничего не стали, решили погодить пару лет…

Меж тем, как мне – неполитику – кажется, нынешнее российское общество процентов на 80 проголосовало бы за ту, столетней давности, ленинскую Конституцию.

Коротко о сути вопроса. Всем, кто изучал историю КПСС в советском вузе (рожденные до начала 1970-х), в курсе ленинских максим: «Советское государство пустит машину государства на слом», «пока есть эксплуатация, не может быть равенства» и т.п.

О практическом значении подобных методов Ильич рассказал на лекции «О государстве», которую ровно 101 год назад – 11 июля 1919-го года прочитал в университете Екатеринбурга (город еще не переименовали в Свердловск, да и университет еще не получил имя Ельцина).

По Ленину, который в определении государства придерживался взглядов Энгельса, учитывавшего не только классовую структуру общества, но и классовую борьбу, эксплуататоры всегда стараются «навести туману» для утверждения «непостижимой природы государства»:

«Что оно какое-нибудь жутко древнее, традиционное, зиждется на семейных ценностях и т.п. Другой вариант – отвлекать людей многочисленными дискуссиями по мелочам….

Вопрос этот так запутан и усложнен потому, что он… затрагивает интересы господствующих классов больше, чем какой-нибудь другой…

Каждый знает, что государство включает в себя не только разговоры в парламенте, мудрых судей, доброго президента и премьер министра, заботливых чиновников. Оно есть аппарат для систематического применения насилия и подчинения людей насилию, то есть совокупность людей, специально занятых этим, а также организаций типа тюрем и т.п., способствующих подчинению….

Люди делятся на управляемых и на специалистов по управлению. Последняя группа забирает в свои руки аппарат принуждения…

Такой аппарат возникает именно потому, что появляется разделение общества на классы, то есть эксплуатация. Тем самым, государство – это не просто аппарат принуждения. Это – «машина для поддержания господства одного класса над другим» (именно такое определение государства заучивали на уроках истории в, кажется, 5 классе советской школы)…

Смена множества форм государств не должна мешать нам видеть эту одну природу государства во все эпохи…

Современное государство провозглашает равенство всех перед законом, но, анализируя ситуацию с позиций классового подхода, мы начинаем замечать, что наиболее существенным из всех является не право на жизнь, свободу, избирательное право и т.п., а право собственности и, что еще существеннее, – чтобы государство начало охранять твое право на собственность, она у тебя должна быть. А если нет – и суда нет….

Капитал, раз он существует, господствует над всем обществом, и никакая демократическая республика, никакое избирательное право сущности дела не меняют...»

Как далее пишет Ильич, «пусть то будет самая демократическая республика», но если в конституции «осталась частная собственность на землю, на заводы и фабрики, и частный капитал держит в наемном рабстве все общество,… то это государство – машина, чтобы угнетать одних другими». ( Ленин В.И. Сочинения / Ин-т Маркса-Энгельса-Ленина при ЦК ВКП(б). Изд. 4-е. [М.]: Государственное издательство политической литературы, 1950. Т.29.)

Эту лекцию Ленин читал ровно через год после принятия 10 июля 1918-го года Первой Конституции РСФСР, которая устанавливала «победу социализма» и «диктатуру пролетариата» (этим термином определялось, что власть принадлежит народу, а все решения в стране принимаются в интересах трудящегося населения) и была утверждена V Всероссийским съездом Советов. В съезде принимали участие 1164 депутата, из которых к партии Большевиков относились 773 человека, а к партии Эсеров (левых) – 352 человека. Остальные 39 человек относились к другим партиям и существенного влияния на события не имели.

Конституция состояла из 9 разделов, каждый затрагивал отдельную сторону государственной жизни.

По инициативе Ленина Конституция была в первом разделе дополнена «Декларацией прав трудящихся».

Первый Основной закон РСФСР имел ярко выраженный классовый характер. С одной стороны в Конституции прописывались права и свободы трудящегося населения, а с другой стороны все представители «нетрудящегося» населения лишились любых прав.

Да-да, так называемые «лишенцы» появились именно после принятия этого документа.

Какая социальная группа в России появится после принятия поправок в Конституцию в июле 2020-го – поживем – увидим…

P.S. Когда население РФ еще только начали агитировать одобрить поправки в Основной Закон, не вдаваясь в разные блоки этих изменений и пытаясь не кипятиться в адрес старушки – космонавтши, инициировавшей пресловутое обнуление, «Язычник», в силу своей вербальной специфики, попытался припомнить слова Главного Гаранта Конституции по этому поводу, сказанные в разные годы (источник цитирования – РИА Новости):

Декабрь 2001 года: «Пересмотр фундаментальных положений Конституции равносилен пересмотру основ государственного строя страны, а ревизия ее норм, продиктованная политической конъюнктурой, – прямой путь к кризису власти и к расшатыванию органов власти, к опасным государственным конфликтам».

2003 год: «Сам процесс внесения изменений в Конституцию является дестабилизирующим фактором".

2003 год – 2: «Мы должны бережно относиться к Конституции нашей страны. Не позволять ее менять по вкусу тех людей, которые в данный момент оказались у власти. К ней надо бережно относиться. Я категорически против ее изменения».

Октябрь 2005 года: «Если каждый вновь приходящий глава государства будет менять Конституцию под себя самого, то от этого государства скоро ничего не останется».

2007 год: «Изменение Конституции под конкретного человека, даже если я ему безусловно доверяю, я считаю некорректным».

2012 год: «Жесткая и твердая позиция КС[Конституционного Суда] по отстаиванию конституционных основ нашего государства является опорой России, потому что размывание, расшатывание Основного закона означает предтечу к размыванию и расшатыванию самого государства…»

Москва, Эмма Прусс

© 2020, РИА «Новый День»