Исполнился ровно год с момента провозглашения Донецкой народной республики. Романтизм «русской весны» сошел на нет, а перспективы Новороссии очень туманны. Об этом пишет в авторской колонке для NDNews российский политолог, руководитель Центра геополитических исследований Института Инновационного Развития Дмитрий Родионов.

Для одних исследователей этот день уже стал отчетом истории Новороссии. Для других – новейшей истории Украины, пересборка которой, по их мнению, должна начаться именно с народных республик Донбасса, которые стали первыми примерами открытого сопротивления киевской хунте, которое, опять же, по их мнению, должно распространиться на всю Украину.

Для третьих – просто день, один из эпизодов в длительном противостоянии на юго-востоке Украины, конца и края которому не видно, и уж тем более, совершенно непонятно, чем все это закончится. Кстати, стоит отметить, эпизод не особо и примечательный в многодневной игре, смысл которой в том, чтобы занять здание ОГА, вывесить свой флаг, потребовать от Киева федерализации и заткнуть сторонников «Майдана» за пояс числом людей, собравшихся на митинг.

Да, тогда это действительно очень напоминало игру. «Революция» юго-востока выглядела как-то ненатурально: бесконечные собрания, митинги, издание декретов и призывы к референдуму. Да, все это было и в 1917-м, но тогда этому предшествовало классическое «почта, телеграф, вокзалы, мосты». Тем не менее, уже провозглашенные Донецкая и Луганская народные республики в реальности тогда существовали только в умах их сторонников, пусть и многочисленных. Границу с Россией (о, этот жизненно важный для непризнанной республики атрибут, с которой ты страна-счастливчик, как Абхазия, а без – богом забытое Приднестровье) контролировали украинские силовики, в столицах сохранялось двоевластие, и продолжали работать параллельно республиканские и украинские структуры (а во многих городах и вовсе лишь украинские). Вплоть до конца мая в Донецке проводили митинги сторонники единой Украины, а рабочие спокойно вешали плакаты кандидатов в президенты на выборах 25 мая.

Да, молодые парни и девушки в балаклавах с георгиевскими ленточками на баррикадах возле здания донецкой ОГА смотрелись эффектно в начале «русской весны», пришедшие им на смену ополченцы в камуфляже и с автоматами – еще более. Но все это была картинка. На деле же «русская весна» грозила превратиться в пустую болтологию. И превратилась бы, как того, наверное, очень хотели в Кремле. Если бы хунта не начала войну. Но об этом чуть позже.

Некая изначальная несерьезность революции юго-востока вполне оправдана тем, что те, кто ее начинал делать, на полном серьезе верили, что у них тоже произойдет «крымский сценарий», и что со дня на день у них появятся «зеленые человечки», что они проведут референдум, присоединятся к России, и все будет хорошо. Но вот беда – «зеленые человечки» не появлялись. Надо напомнить, что оба первых весенних месяца Москва усиленно подпитывала эту веру. То разрешением, выданным парламентом на использование вооруженных сил на Украине (оно было выдано под ситуацию в Крыму, но многие верили, что это было «долгоиграющее» решение), то разговорами первых лиц государства о разделенном русском народе и Новороссии – слове, специально вытащенном из сундуков истории кремлевскими пиарщиками.

Не знаю, понимали ли в Кремле, какого джинна выпускают из бутылки, фактически вдохновляя сторонников «русского мира» на борьбу? Скорее всего – нет! Тогда задача стояла – с одной стороны отвлечь внимание мировой общественности от Крыма, чье присоединение, на мой взгляд, остается единственной действительно грамотной и блестящей операцией, осуществленной нашим руководством за весь период украинского кризиса (особый блеск ей придает то, что она была спонтанной и молниеносной). С другой – нужно было не допустить консолидации оставшейся Украины под властью хунты, а следовательно – США (гипотетические последствия уже много раз проговаривались – для того чтобы разместить ракеты на границе с Россией, вовсе не обязательно было втягивать Украину в НАТО, ища для этого хоть какую-то поддержку населения).

Так или иначе, джинна выпустили, и Новороссия перестала быть словом из учебника истории. Идея, как говорится, овладела массами. Но случилось то, чего лидеры протеста никак не ожидали – «зеленые человечки» не пришли. Просто тогда мало кому, даже полковнику ГРУ (ну, или кто он там на самом деле) Стрелкову, не приходило в голову, что кремлевские стратеги вовсе не хотят Новороссию как естественный барьер между Россией и «Бандерштадтом», что Кремль хочет видеть Украину федеративной, чтобы в ней никакие стратегические решения (например, о вступлении куда угодно) не принимались без согласия юго-востока, который Кремль, несомненно, собирался использовать как рычаг давления на Украину, а через нее и на Запад.

Возможно, что так бы оно и случилось: хунта тогда еще не столь твердо стояла на ногах, чтобы на полном серьезе противостоять России или хотя бы поддерживаемым ей сепаратистам, что видно на примере того, как они относительно спокойно «проглотили» потерю Крыма. Но как уже неоднократно говорилось – хунта власть марионеточная, она делает исключительно то, что ей велят в Вашингтоне, а в Вашингтоне уже тогда решили воевать с Россией до последнего украинца. К тому же собственная неконтролируемая «казацкая вольница», выплеснутая на передовую истории «Майданом» и вооруженная, требовала решительных действий, отсутствие которых были бы чреваты для власти.

Так началась война. Вернее, сначала она «раскачивалась» – еще не особо была похожа на настоящую войну. Сначала была ликвидирована провозглашенная практически одновременно с Донецкой Харьковская народная республика (именно в потере Харькова хунта видела наибольшую опасность и не зря). Надо сказать, что тут и вскрылось полное отсутствие работы Кремля в областях Новороссии, как бы ни пытались убедить в ее наличии киевские пропагандисты. В Днепропетровской, Запорожской, Херсонской и Николаевской областях «Антимайдан» был побежден практически бескровно. В Одессе, правда, пришлось прибегнуть к радикальным мерам устрашения – возможно именно это и удержало в подчинении остальные области, надолго вселив страх в сердца людей. А в Харькове все было произведено молниеносно, ибо Харьков был главной болевой точкой юго-востока. Не Одесса, не Донецк, не Луганск, а Харьков.

Возможно, подавление протестов по всему юго-востоку и дало передышку Донбассу, как региону, наиболее отдаленному от остальной Украины. Ситуацию там хунта немного «запустила» – арестами лидеров протеста бунт было уже не остановить. Тем более что там уже дошло до захвата активистами оружия, перехода милиции на сторону народа и вооруженных столкновений. То есть для Донбасса, ждавшего «зеленых человечков», обратного пути тоже уже просто не было. Пришлось начинать самую натуральную войну.

Сейчас уже не имеет особого значения, кто первый начал воевать «по-настоящему» (в чем до этого признавался Стрелков). Когда ситуация накалена до предела, происходит, как в дворовой стычке: слово за слово… и уже участники переходят ко второму «акту» – кровь за кровь. Каков бы ни был Стрелков полковник ГРУ, Рэмбо и «Коммандос» вместе взятые – не может один человек начать войну. Не может! К ней должны быть предпосылки, а у воюющих сторон должна быть поддержка населения, если их нет, герой-одиночка заканчивает как Че Гевара в Боливии. Если они есть, то на месте Стрелкова мог бы оказаться кто угодно другой. Какая разница, кто нажмет на спусковой крючок, если это давно и безапелляционно прописано в сценарии?

В общем-то, война и придала восстанию юго-востока серьезности и сожгла мосты. Не сразу, разумеется. Сначала был референдум 11 мая, который уже был действительно всенародным волеизъявлением, в отличие от провозглашения республик горсткой активистов за месяц до того. И, от которого, кстати, Путин после встречи с председателем ОБСЕ, призвал отказаться. Вряд ли тогда в Кремле решили окончательно дать «задний ход», хотя слово «Новороссия» звучало уже не столь активно, да и выборы президента Украины готовились признать официально. Видимо, в Кремле решили взять паузу до этих самых выборов, заодно выиграв время и для ополченцев, остерегая их от шагов, провоцирующих агрессию хунты. А ведь тогда уже вовсю гремела война в Славянске. Так или иначе, момент, когда можно было относительно безнаказанно решить украинскую проблему военным путем, тогда был упущен, особенно после событий в Одессе и Мариуполе, когда казалось, что Киев перешел «красную черту», после которой «русские своих не бросают» и все такое…

Как оказалось, пауза, взятая Кремлем, растянулась… в общем, на неопределенный срок. Руководство Украины (пусть и с новым, признанным Россией президентом, которого в Москве многие заранее признали «рукопожатым»), раздираемое между инструкциями из-за океана и амбициями собственных радикалов, на предложенный Кремлем план федерализации не согласилось. Более того, уровень антироссийской, антифедералистской и военной истерии производит впечатление, что Киев просто хочет сжечь все мосты к отступлению, взвинтив градус неприятия любой мирной инициативы обществом и его пассионариями из числа нацистов – до максимума.

Тем не менее, Москва и по сей день пытается продавить идею федерализации Украины. Оно и понятно – ввести войска сейчас означает фактически противопоставить себя всему миру. Уже ни о каком молниеносном блицкриге речи давно не идет: хунта твердо стоит на ногах, ее армия напичкана иностранным оружием и инструкторами, градус русофобии в обществе высок. Отступить Москва тоже не может, ибо это будет покруче, чем сдача Югославии или гипотетическая сдача Южной Осетии в 2008-м. Со сдачи Новороссии начнется отчет краха режима, и пойдет он на месяцы, если не дни.

Такая вот патовая ситуация. Поэтому Кремль вынужден спасать республики, снабжая продукцией «военторга», а когда совсем плохо – посылая «отпускников. Ну, и одергивать ополченцев всякий раз, когда их победы могут выйти за рамки предусмотренного кремлевскими стратегами и отправлять в очередной Минск. Кстати, в конце лета был второй шанс быстро решить украинскую проблему, даже без открытого ввода войск. Но деморализованную, готовую сдаваться и полузадушенную Украину снова привели в чувство, поставили на ноги и позволили накопить силы для нового витка войны, остановить который ополченцам Донбасса удалось ценой невообразимых потерь этой зимой.

Кто-то скажет, что «хитрый план» заключается в том, чтобы дождаться, когда хунта сама падет под грузом экономических и внутриполитических проблем. Но будут посрамлены те, кто предсказывал крах хунты в ближайшие месяц-два. Во всяком случае, зиму хунта благополучно пережила, тем более что Москва одной рукой помогает Новороссии, а другой «кормит» Украину, в том числе, газом.

Сейчас, когда все ополчение фактически стало частью вооруженных сил ДНР и ЛНР, на наших глазах подходит к концу процесс выстраивания в народных республиках вертикалей власти. Да, год спустя, романтизм «русской весны» практически сошел на нет. Вместо мечты – Новороссии, мы имеем два государства, которые хоть и не являются полностью жизнеспособными, пока не обретут хотя бы границы бывших Донецкой и Луганской областей, тем не менее, явно, что называется, строятся «под ключ».

Для чего? Для передачи в состав Украины, в случае если представить себе невероятное, и Америка откажется от противостояния, а Киев согласится на федерализацию по сценарию Москвы? Или для создания плацдарма, с которого начнется освобождение всей Украины силами самих украинцев (когда настанет благоприятный момент для этого) и ее (Украины) последующего переучреждения на новых началах?

Пока же «благоприятный момент», увы, не виден, а значит, будет «заморозка», т.е. второе Приднестровье (которое будет еще менее жизнеспособным, чем первое, зато под боком у матушки-России, со всеми вытекающими). Значит, будет продолжаться позиционная война с локальными успехами сторон. Как к определенному моменту Первая мировая. До падения власти у одного из основных игроков.

Москва, Дмитрий Родионов

© 2015, РИА «Новый Регион»

Публикации, размещенные на сайте newdaynews.ru до 5 марта 2015 года, являются частью архива и были выпущены другим СМИ. Редакция и учредитель РИА «Новый День» не несут ответственности за публикации других СМИ в соответствии с Законом РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О Средствах массовой информации».