Численность телеаудитории РФ преувеличена. Не пропаганда формирует мнение людей, а наоборот, под людей подстраивают пропаганду. В таких условиях телевидение и интернет не столько конкурируют, сколько составляют единое информационное пространство. Такое мнение специально для NDNews высказал исполнительный директор Центра политического анализа Вячеслав Данилов в рамках спецпроекта «Кремлевская пропаганда: что это такое?»
В описаниях нашей политической конъюнктуры я постоянно сталкиваюсь с феноменальной переоценкой роли пропаганды для формирования общественного мнения. И это касается отнюдь не только записных оппозиционеров, отодвинутых с телевизора на «Эхо Москвы» и Twitter.
Порой кажется, что политики искренне уверены в том, что вместо головы у среднего гражданина – телеящик. И что в нем говорят, то и – безо всяких рефлексов и обработки – попадает в подкорку. Однако цифры медиаметрики показывают, что политические программы – информационные выпуски, ток-шоу, вообще все, что на телевидении посвящено политике, суммарно набирает 3-3,5% телеаудитории. И это стабильный показатель. Только благодаря событиям на Украине произошел некоторый рост аудитории до 7%. Осенью он снова упал до 5%. (Для сравнения – рейтинг сериала «Физрук» поднимался до 50%).
Не стоит забывать и о качестве этой аудитории. Это практически полностью пенсионеры. Другие социальные группы не смотрят политику, либо смотрят ее за семейным ужином в фоновом режиме раз в неделю в воскресенье. И это все!
Так что результаты соцопросов показывают не то, как эффективна пропаганда, а как раз обратное – уровень резистентности социальной среды для проникновения пропагандистского импульса. Это не люди у нас такие, потому что «пропаганда», а пропаганда такова именно потому, что люди так думают: что Путин молодец, что Крым наш – здорово, что быть радикалом и майданить – плохо, что бабам плясать в масках на амвоне – нехорошо…
И касается это отнюдь не только российской пропаганды. Везде в мире если власть хочет быть услышанной и поддержанной гражданами, она должна говорить то, что люди хотят услышать. Люди не хотят слышать того, что вызывает у них скуку или отвращение. Не хотят слышать, как их учат жить, не хотят ничего знать про мораль и духовность – они сами себя считают моральными и духовными уже. И когда на экране появляется патриарх Кирилл в позе проповедника, люди переключают канал (как показывают те же телерейтинги).
Это странно, но одновременно с мнением о всесилии «кремлевской пропаганды» (я не знаю, что это такое. Есть пропаганда «громовская», есть «сурковская» – она до сих пор так или иначе жива, есть «володинская», это довольно разные философии пропаганды, которые отличаются и по содержанию тоже), присутствует представление о слабости пропагандистских институтов в России. Причем ровно те же самые люди говорят о том, что телевизор промывает мозги, жалуются на «киселевскую пропаганду» и тут же выражают уверенность в том, что Twitter и Facebook* всех победят.
Жалобы на слабость пропагандистских институтов я слышал в самых разных кабинетах. Вкратце, претензии к «кремлевской пропаганде» сводятся к следующим: отсутствие устойчивой единой пропагандистской линии, которая упирается в пресловутое «отсутствие идеологии», слабое планирование кампаний, отсутствие целевой ориентации пропаганды – она действует, как правило, «по площадям», низкая креативность, реактивность, кадровая слабость – ввиду чего пропагандистами становятся те, кому некомильфо, неэшелонированность – пропаганда выстраивается в «одну линию» и легко пробивается, ну и, наконец, она много врет.
Многое из этого верно. Старики любят жаловаться на то, что при советской власти такого безобразия не было. На пропаганду мало того, что тратились сумасшедшие средства, на нее работали многие институты РАН, издательства – последним пропагандистским издательством в РФ была «Европа» Павловского.
Сейчас такого издательства вообще нет. В результате кремлевские, да и не только кремлевские пропагандисты вынуждены печатать книги где попало, часто за свой счет, а затем еще и сталкиваются с проблемами в реализации продукции. Сгоревший недавно ИНИОН создавался не для того, чтобы там аспиранты диссертации сочиняли. Это была часть огромной пропагандистской машины Советского Союза, где ученые работали с седиментированным в гуманитарной науке слоем буржуазной пропаганды. Неудивительно, что сразу после буржуазной контрреволюции 91 года институт пришел в запустение и, наконец, сгорел. Странно, правда, что так долго продержался.
В Интернете те же законы, что и в телевизоре. Никакой принципиальной разницы нет, старые медиа приспособились к появлению медиа новых, и наоборот. Они теперь не столько конкурируют, сколько составляют единое информационное пространство, достаточно органично дополняя друг друга. Например, отмечается возрастной рост потребителей интернет-трафика, что приводит к тому, что картина получающих политинформацию в телевизоре и в сети становится конгруэнтной.
Но лично для меня постольку, поскольку я занимаюсь политической аналитикой, интересны неформальные коммуникативные каналы, функционирующие внутри групп и между ними. Очевидно, что те же пенсионеры в семьях, как раз те, кто смотрит телевизор, работают как очень активный распространитель информации – своего рода медиахаб, заменяющий бухтение радиоточки. Интересно, как разные гендерные группы реагируют на медиасигнал, как реагируют и интерпретируют его разные профессиональные группы.
Вот пример из собственной практики: первое время считалось, что Навальный – лидер специфически городского протеста, и село можно успешно заблокировать от пропаганды национал-демократов. Тем более, что Навальный предпочитал (ну, или так сложилось) работать в Интернете, а на селе с Интернетом туго. Там все еще смотрят телевизор и даже читают районные многотиражки, хотя, казалось бы…. И вот за каких-то пару месяцев соцопросы показывают, что на селе прекрасно знают, кто такой Навальный. И это еще до дела Кировлеса, до Ив-Роше и выдвижения его кандидатуры в мэры Москвы. И даже до протестов 2011 года. А все оказалось просто – имя Навального на село привезли из города дачники и средний класс, отправляющийся летом на деревню.
Альтернатива всегда нужна, для любой пропаганды. Во-первых, существуют технологии забалтывания проблем и прочих неприятных медиаповодов. Обыватель тонет в интерпретациях. Во-вторых, альтернативное мнение власти позволяет в случае неудачи откатить к нему пропагандистскую кампанию, и, опираясь на него, выстраивать новую линию. Что же касается самого обывателя, то к нему необходимо относиться с уважением. Не стоит полагать что те, кто смотрит ток-шоу Соловьева или Киселева, кто потребляет политический медиапродукт «Первого канала» – одни идиоты. Увы, но политику идиоты не смотрят.
Москва, Софья Метелкина
Москва. Другие новости 18.02.15
Игорь Шатров: Пропаганда – оружие не только наступательное, но и оборонительное. «Продвигать в окружающий мир можно только то, что устраивает граждан внутри страны». / Le Point: Антироссийская пропаганда очень изобретательна. Агентство Agence France-Presse пора переименовать в Agence France-Propagande. / Дмитрий Чугунов: Геббельс мог бы позавидовать пропаганде Киева. Информационных усилий России пока недостаточно, чтобы противостоять Западу. Читать дальше
* Продукты компании Meta, признанной экстремистской организацией, заблокированы в РФ.
© 2015, РИА «Новый Регион»
Публикации, размещенные на сайте newdaynews.ru до 5 марта 2015 года, являются частью архива и были выпущены другим СМИ. Редакция и учредитель РИА «Новый День» не несут ответственности за публикации других СМИ в соответствии с Законом РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О Средствах массовой информации».