Крупный бизнес в России уже более 20 лет травит население, незаконно закапывая особо опасные отходы на обычных свалках. Чтобы скрыть это, мусорные лоббисты блокируют экологические инициативы и даже принятый в 2014 году федеральный закон.
В интервью РИА «Новый День» заместитель председателя комитета по природным ресурсам, природопользованию и экологии Госдумы VI созыва, один из разработчиков природоохранной реформы, учредитель экологического фонда «Гражданин» Максим Шингаркин раскрыл скандальные особенности мусорной проблемы и подчеркнул, что «благодарность» за нынешний коллапс можно выразить бывшему руководству министерства экологии и природопользования РФ.
«Новый День»: Долгое время в России тема мусорных свалок находилась в тени во всех смыслах этого слова. Каким образом сфера обращения с отходами превратилась в прибыльный бизнес и как сформировалась пресловутая мусорная мафия, о которой много говорят даже официальные лица?
Максим Шингаркин: В России люди всегда платили только за вывоз отходов. Деятельность по захоронению мусора ложилась на плечи муниципалитетов, на это отдельно выделялись бюджетные средства. К примеру, в Москве при Лужкове и раннем Собянине на каждую тонну отходов полагалась субсидия порядка трех тысяч рублей на размещение и еще около 1 200 рублей на транспортные издержки. При этом никто толком не знает, сколько реально мусора собиралось и собирается в Москве.
В этой ситуации возникали разные виды бизнеса. Например, управляющие компании завышали объемы вывозимого из Москвы мусора, получали дополнительные деньги, завышали плечо транспортировки. Почему «кучинская» свалка в Балашихе росла быстрее, чем другие? На нее чаще везли отходы, а списывали объемы с других, то есть – часто сами свалки выдавали подложные документы. Есть и другой вид бизнеса, когда вы могли привезти любые отходы и у вас их принимали за наличный расчет и эти объёмы никак не учитывались.
Количество всевозможных нарушений было таково, что все действительно контролировала мафия. Но самое плохое – даже не мусорная мафия и чиновники, которые на всем этом наживались. Дело в том, что угроза экологической катастрофы становится все более реальной. При наличии громадного объема черных и серых схем невозможно наладить нормальную систему обращения с отходами. Если не сломать старую систему, нельзя прийти к новым технологиям, которые предполагают бережное отношение к окружающей среде.
«Новый День»: О мусорной проблеме заговорили публично. Почему? Скрывать, как прежде, уже невозможно?
Максим Шингаркин: Момент, когда символический прожектор осветил эту ситуацию – совещание у президента РФ в 2013 году. Тогда завязался очень любопытный диалог. Сергей Семёнович Собянин (мэр Москвы) сказал, что мусор у нас контролирует мафия. На это президент с удивлением сказал: «Сергей Семенович, а Вы в какой стране живете?»
Я так понимаю, что именно в этот момент руководство страны приняло решение, что нужно выводить из тени этот бизнес. Хотя к этому времени во втором чтении в Государственной думе находился закон об отходах производства и потребления. Над ним я работал в качестве зампреда комитета (комитет по природным ресурсам, природопользованию и экологии) и к этому моменту все основные решения, механизмы будущей системы обращения с отходами уже были заложены в поправки и в основное тело закона. О том, что этот документ политически был одобрен, свидетельствуют последующие события и его принятие.
«Новый День»: О каких механизмах идет речь?
Максим Шингаркин: Ключевое решение заключалось в следующем. Регионы разрабатывают территориальную схему обращения с отходами и выбирают региональных операторов, которые будут осуществлять логистику. Основным критерием для игроков, которые хотят остаться на арене, были инвестиции в технологии переработки отходов и инфраструктуру. Предполагалось, что губернаторы, понимая, что теперь ответственность на них, создадут систему тотального учета за работой региональных операторов. А деньги – возврат инвестиций – должны были идти не от текущих платежей, а за счет субвенций федерального бюджета, которые образуются от утилизационного сбора.
Предполагалось, что будет реализована программа введения утилизационного сбора на товары в упаковке и товары долговременного пользования. Субвенции должны были распределяться федеральным центром тем субъектам федерации, где подтверждается уровень переработки отходов – чем глубже переработка, тем выше дотации.
Представим, что есть два производителя молока: один пакует его в бумажный биоразлагаемый пакет, а другой – нет. Первый почти ничего не платит. Утилизационный сбор стимулирует производителей переходить на биоразлагаемую упаковку, создавать структуру по сбору отходов и их переработке. Естественно, формальным плательщиком утилизационного сбора все равно оставался бы потребитель, но, чтобы не оплачивать каждый раз утилизационный сбор, он переносился на объемы поставленной продукции – на производителей товаров в упаковке и товаров долговременного пользования и импортеров.
«Новый День»: Этот закон был принят, почему до сих пор не видно результатов? Создается ощущение, что проблема только усугубляется…
Максим Шингаркин: Да, федеральный закон действует почти четыре года, он был принят в конце 2014 года, но ничего кардинально не изменилось. Субъекты федерации весь 2014 год ничего не делали, в 2015 году тоже ничего не делали. Только в 2016 году начали делать. В чем причина? Министерство природных ресурсов, конкретно – экс-министр Сергей Донской завалил работу по этому направлению. Не были подготовлены методические документы, как создать территориальную схему по обращению с отходами, хотя это прямая функция министерства. Соответственно, губернаторы в регионах выполнили эту работу – кто во что горазд, в спешном порядке внесли все в Росприроднадзор, где все оказались в состоянии шока.
К моему величайшему удивлению, большинство субъектов РФ заказало территориальные схемы обращения с отходами. Деньги заплатили разные, в одних субъектах, например, – 6 млн, а Московская область – 66 млн рублей. По сути дела, многие территориальные схемы – и дорогие, и бесплатные, если по-настоящему их сейчас все проверять – должны быть отменены, а должностные лица, которые потратили деньги, и те, кто выполнял заказ – привлечены к ответственности.
То есть, де-факто, если провести все территориальные схемы через государственную экологическую экспертизу, мы с вами внезапно ощутим, что страна имитировала решение проблемы обращения с отходами в 80% случаев на всей территории Российской Федерации. Так, в территориальной схеме Московской области не учтены реальные запросы по размещению отходов из Москвы.
«Новый День»: Как вы считаете, в чем причина такого неприкрытого саботажа?
Максим Шингаркин: Наш закон касался не только коммунальных отходов, там затрагивались все классы отходов. Но в территориальных схемах, которые составили в регионах, практически нигде не был предусмотрен вопрос обращения с «иными отходами». Губернаторы по идее должны были провести ревизию всех отходов, а это затрагивало интересы промышленности и бизнеса. Полностью выпали (из территориальных схем) отходы 1 класса опасности (отходы асбеста, ртутьсодержащие изделия, отходы солей мышьяка и т.д.), а также 2 класса опасности (отходы кислого дегтя, щелочи, отработанная серная кислота и т.п.) и биологические отходы. Есть великолепная табличка по годам – образование отходов: с 2000-го года количество отходов 1 и 2 класса в России уменьшается, а 3 класса – растет. Но такого просто не может быть.
Вторая причина, почему блокируется закон – общий криминалитет отрасли. Муниципалы, которые срослись с владельцами полигонов, убеждали губернаторов, что невозможно ничего сделать, что никогда не будет переработки, что русский народ не в состоянии кидать мусор в три разных ведра. Они начали убеждать руководство страны, что этого не надо делать. И в первую очередь, что не надо принимать территориальную схему.
Можно констатировать, что существует подлинная мусорная мафия, которая нас убивает. Эта мафия работает с отходами 1,2 класса и переквалифицирует их в 3 класс. На большей части наших полигонов находятся неучтенные скрытые захоронения отходов 1,2 класса, вскрытие которых может привести к катастрофе. А чем катастрофа отличается от аварии? – Там гибнут люди. Как только губернаторы начнут контролировать все объекты, эти отходы некуда будет девать, но за них платят очень большие деньги.
Москва, Мария Вяткина
Москва. Другие новости 18.06.18
Выборы губернатора Московской области: «Яблоко» выдвигает жесткого критика Воробьева. / Профсоюзы готовят митинги протеста из-за повышения пенсионного возраста. / Минтранс придумал новые ограничения и послабления в метрополитене. Читать дальше
© 2018, РИА «Новый День»