Заместитель губернатора ЯНАО Александр Подорога в правительстве курирует разнообразные сферы – науку, транспорт, помощь подшефным территориям и бойцам в зоне СВО, а также занимается подготовкой юбилеев Нового Уренгоя и Ноябрьска. С ним мы встречаемся в его кабинете в период предновогодних дедлайнов. Несмотря на плотный график чиновник обещает – ответит на все вопросы. Такой анонс радует. Но ещё лучше оказалось то, что Александр Подорога не старался уйти ответов. Он как будто наоборот, желает поподробнее всё объяснить собеседнику.

Уважаемые читатели, мы разделили наше интервью на две части. О том, как готовилась оптимизация в «Начном центре изучения Арктики», что будут делать с растеплением грунтов под зданиями в Салехарде и кого ждут проверки – читайте сегодня в первой части беседы.

Разделение отраслей науки и оптимизация в Научном центре

– Александр Александрович, предлагаю начать с актуальной темы – оптимизация в «Научном центре изучения Арктики», сокращение 31 ставки и восстановление через суд уволенных сотрудников. Расскажите, пожалуйста, цель отказа от социогуманитарного профиля была в экономии средств или в целом поняли, что не нужны региону такие исследования?

– К кураторству научной деятельности я приступил более года назад. Хочу отметить, на Ямале принятие управленческих решений получает системное научное сопровождение практически всех областей науки. Мы участвуем в Десятилетии науки и технологий, являемся партнёрами ведущих научно-исследовательских институтов в РФ, сотрудничаем с МФТИ, в том числе это большой проект «Снежинка». С ведущими московскими институтами мы работаем по генетике, по скринингам, по передовым геотехническим и инженерным подходам для выработки адаптационных мероприятий, связанных с изменением состояния мерзлоты и климата.

Я изучил постановления правительства, тенденции, которые сейчас сформированы в научном поле, задачи, которые ставит правительство перед учёными, наработанные материалы. Определяющим фактором в установлении приоритетов является полезность – для жителей, для региона, для страны.

Мы посовещались с коллегами из Российской академии наук. Спросили: «Где мы вам можем быть наиболее полезны? Давайте сделаем так, чтобы наши усилия и наши возможности, как достаточно обеспеченного округа, принесли максимальную пользу». И после этого мы определили приоритеты для нашей науки.

– Какие направления признаны наиболее полезными?

– Вместе с экспертами из науки мы пришли к выводу, что наибольшая полезность округа может быть в области изучения мерзлоты и всего, что с этим связано. Это и наш карбоновый полигон, это и станция «Снежинка», это и мониторинг – как геотехнический, так и фоновый.

Мы ввели региональные меры поддержки для проведения исследований по мерзлоте и воспитания молодых учёных. Для нас важно оставаться востребованной площадкой для развития полевых навыков и наращивания практических компетенций для молодых исследователей, чтобы работы были не в отрыве от обучения. У нас много ребят, будущих учёных, которые учатся в Тюмени, Петербурге, Москве – они проходят здесь практику.

Мы оплачиваем обучение студентам в Тюменском государственном университете по магистерской программе «Геотехника в криолитозоне», разработанной по инициативе правительства округа. Сейчас слушателями программы на базе передовой инженерной школы ТюмГУ являются 15 студентов. Сотрудничаем с Российским научным фондом по совместным грантовым конкурсам на условиях 50-процентного софинансирования. С прошлого года проводим региональный конкурс поддержки исследований и вручаем премии кандидатам наук и докторам наук по мерзлоте.

– Выходит, социокультурные исследования не вошли в список прикладных и приоритетных?

– Мы решили социокультурное направление переформатировать и выделили из Научного центра изучения Арктики отдельным блоком девять научных ставок. Их перевели в музейно-выставочный комплекс имени Шемановского и Окружной центр национальных культур. Работы по сохранению культурного наследия, археологическим раскопкам, сохранению культуры коренных малочисленных народов находятся в их поле зрения. У коллег есть все необходимые ресурсы для этого. Поэтому говорить о сокращении этого вида деятельности, как науки, я бы не стал. Всем, кто был сокращён, мы обеспечили условия в соответствии с законодательством. Наверное, вы тоже смотрели, какие пакеты выплат были сделаны (по миллиону рублей каждому – прим.ред). Некоторые учёные не согласились, обратились в суд.

– Вы ожидали такой реакции?

– При подобных организационных решениях такие вопросы возможны. Не говорю, что я ожидал, я не ожидал. Однако по этому поводу нет никаких отрицательных эмоций. Это право каждого человека. Предварительно суд вынес решение о немедленном восстановлении на работе (восстановиться пожелали пять учёных – прим.ред). Оно будет выполнено. Но работа по оптимизации штатной численности будет продолжена. Учёным будут предложены иные места работы. Судебный спор будет продолжен.

– Вы упомянули про генетические исследования. Почему этим занимается не Депздрав, а Центр изучения Арктики?

– Это также укладывается в блок науки. Но здесь немного другой принцип. Департамент здравоохранения отправляет нам запрос на исследования. Мы проводим работу с Министерством здравоохранения, с Российской академией наук, с ведущими научными центрами. После чего привлекаем на аутсорсинге большую компанию, которая обеспечивает нам наилучший результат. И сегодня мы первые в России.

Кстати, по такому же принципу мы работаем и с археологами. Привлекаем лучших, сопровождаем, они выходят к нам на поля, мы получаем результат.

Археологи, которые работают сейчас на Обдорском остроге – это тоже ямальская наука, наша история, но она сделана через профильный институт, через привлечение студентов, через работу, которая приносит пользу не только Ямалу, а ещё и очень широкому кругу учёных. Ребята подключаются из Архангельска, из всех исторических мест, они смотрят на наш опыт.

Мы привлекаем специалистов с наработанными практиками и компетенциями. Кстати, вопрос «Почему на Ямале нет высших учебных заведений» из этой же категории.

– А ваше мнение по этому вопросу какое?

– Университет – это научный кампус, где собираются учёные, преподаватели, где создана хорошая база. Концентрация в одном месте ведущих учёных дает больший результат, чем территориальное отделение. Поэтому нет у нас высших учебных заведений, и я абсолютный сторонник того, что этого делать не надо.

Есть много учебных заведений в Москве, Санкт-Петербурге, Тюмени, Новосибирске, где мы активно работаем со студентами, помогаем им, сопровождаем их. Традиционными партнёрами округа являются МГУ, Российский университет транспорта, Российский государственный геологоразведочный университет, Санкт-Петербургский государственный университет, Тюменский госуниверситет, Новосибирский национальный исследовательский госуниверситет и Институт криосферы Земли СО РАН.

– Главный аргумент ямальцев за то, чтобы делать вузы дома в том, что после обучения студенты в родной регион из мегаполисов не возвращаются.

– Статистика может быть разная. Мы давно ушли от 1861 года, от юрьевых дней. Каждый человек выбирает для себя, где ему лучше. Студентам действительно часто хочется пожить, например, в Санкт-Петербурге, где-то поработать. Но тем не менее на Ямал возвращаются. Потому что и «территория детства» здесь лучшая. Не хочу говорить клише, но здесь есть все условия для того, чтобы достойно жить, работать и построить карьеру. Прохладно. Но везде есть свои недостатки.

Мерзлота

– Давайте подробнее остановимся на теме мерзлоты и безопасности зданий. Вы предупреждали о рисках, о том, что здания могут начать разрушаться из-за процессов таяния вечной мерзлоты. Есть какие-то варианты, что с этим делать? Холодильники под каждым зданием ставить?

– Самое главное – это мониторинг, желательно охватить мониторингом как можно больше зданий. Эта история очень затратная. В Салехарде в течение двух с половиной лет реализуется такой проект. За это время мы пробурили более трёхсот скважин под 42 зданиями. Мониторим температуру грунтов. В течение пяти лет мы можем получить какие-то первичные результаты, сразу их не получишь. Но тем не менее уже эти 300 скважин нам показали: под отдельными зданиями и сооружениями есть провисшие сваи.

Есть компании, которые специализируются на восстановлении несущей способности оснований зданий. Мы будем заключать контракты для того, чтобы сделать стабилизацию. Это заморозка: либо азот, либо стабилизирующие растворы. Способ будет понятен, исходя из дополнительных исследований.

– Такое укрепление будут делать и под жилыми домами?

– Это будет под всеми объектами капитального строительства, где будут выявлены те или иные процессы, влияющие на устойчивость здания.

Хочу заметить, что в нарушении несущей способности свай не всегда виноваты естественные процессы таяния мерзлоты. Когда говорят, что со зданием что-то не так – накренилось или трещины, мы начинаем разбираться.

Это могут быть ошибки, допущенные при проектировании, исследовании почв, либо хозяйские причины. Например, септик закопан вблизи фундамента и идёт растепление грунтов. Риски именно техногенного характера, которые вызовут растепление мерзлоты, нами прогнозируются. Прогнозируются и мероприятия, которые нужно реализовать, чтобы этого не случилось. 2045-й год – когда мы можем столкнуться с первыми серьёзными проявлениями оттаивания мерзлоты.

К этому времени у нас уже будут 10−15-летние наблюдения, данные долгосрочного системного мониторинга, и мы будем понимать, в каком месте у нас существует наибольшая угроза, чтобы решить это вопрос.

– При подготовке к интервью я наткнулась на статью в журнале «Научный вестник Ямала» о том, что системы охлаждения грунтов под некоторыми зданиями в Салехарде не работают на 100%. Расскажете об этой проблеме?

– Системы бывают разные. У нас есть здания с проветриваемым подпольем. Есть здания с применением термостабилизаторов – это такие теплоотводящие трубки. Третья система – серьёзная, дорогостоящая – искусственного замораживания грунтов. По большому счёту, это огромный холодильник под зданием.

– Это то, что «ВИС» сделал под детским садом «Мамонтёнок»?

– Да. Под «Мамонтёнком» очень сложный случай, подводные течения – попали на ручей. Там были обнаружены гидрологические перетоки.

Возвращаясь к вашему вопросу о том, как работают системы охлаждения грунтов. В настоящее время со стабилизаторами есть проблемы.

Есть вопросы к собственникам зданий, которые должны содержать эти объекты в соответствии с правилами. Правила не самые сложные: подполье не должно быть загромождено хламом, нужно вовремя устранять аварии, чтобы вода не текла, не намерзала, не растепляла грунты, и чтобы термостабилизаторы находились в исправном состоянии.

В процессе эксплуатации зданий некоторые термостабилизаторы были нарушены. Где-то повреждены бульдозером, где-то сломаны, а кто-то, исходя из мнимой эстетики, закрывает их различными конструкциями. Мы занимаемся обследованием. В ходе визитов доводим правила под роспись собственникам. Создана специальная комиссия. Сергей Викторович Карасёв, куратор сферы ЖКХ, возглавляет её.

Системы требуют внимания и дополнительных вложений.

– Некоторые нужно починить?

– Починить, поменять, замерить тепловизором каждый оголовок.

– Кто за всё это платит?

– Собственник несёт затраты по содержанию этих систем и по приведению их в работоспособное состояние.

Сегодня, к сожалению, уделяется мало внимания вопросам эксплуатации объектов капитального строительства, построенных на мерзлоте.

Государственная система фонового мониторинга мерзлоты включает на данном этапе 78 пунктов, и поступающие со всей российской Арктики данные о температуре грунтов показывают, что основной агломерацией, расположенной в зоне деградирующей мерзлоты с околонулевыми температурами, является юг автономного округа (район городов Салехард, Надым, Новый Уренгой, Ноябрьск). Для сравнения, в Норильске и Дудинке фоновые температуры мерзлоты находятся в диапазоне -2 – -1,7 °С, в Якутске -2,5 °С.

Так что приоритетный фокус для нас – это мероприятия и технологии, направленные на адаптацию инфраструктуры региона к изменениям мерзлоты и климата. Игнорирование этих процессов может во всех смыслах дорого обойтись. У нас достаточно примеров деформации жилых зданий, социальных объектов и дорожной инфраструктуры.

– Есть ли к застройщикам, например, какие-то повышенные требования в связи с этим?

– Несомненно. На них лежит большая ответственность. Но застройщиков нужно контролировать, нужно контролировать процесс изысканий. Изыскания нужно проводить абсолютно на другом уровне.

У нас в «Научном центре изучения Арктики» уже работает бригада, которая перепроверяет изыскания, поступающие к нам на экспертизу. Потому что многие изыскания находятся уже не в правовом поле.

– Дмитрий Андреевич рассказывал, что было уголовное дело.

– Да, после этого случая Дмитрий Андреевич сказал, что должна быть собственная машина, собственные изыскатели, собственные пробы и собственная грунтовая лаборатория. Мы её сейчас доводим до ума, закупаем оборудование. У нас будет собственная грунтовая лаборатория в Салехарде и собственная дорожная лаборатория в Новом Уренгое.

Работа сотрудников этих лабораторий будет направлена на научное обоснование процессов в области мерзлоты, но при этом будет полезна и с точки зрения проверки всех изысканий. Мы будем все керны проверять в своей лаборатории.

Салехард, Юлия Фролова

© 2024, РИА «Новый День»